Второй коротко мотнул слева направо стволом автомата, который он поднял с земли и направил на меня после того, как передал выстрел первому номеру.
— У тебя там внутри кто-то есть и он спит, — произнес гранатометчик, продолжая смотреть в окуляр прицела. — Иначе ты давно бы уже спрыгнул в канаву и дал сигнал своим.
Догадливый встретился гоблин. Прозорливый. Я уже стоял внизу и изучал врага. Два автомата, в разгрузках что-то топорщится, наверное, гранаты. У обоих на правом бедре тесаки плюс один гранатомет и три раздельных выстрела ПГ-7ВМ. Четвертый, снаряженный, в данный момент смотрел в борт коробочки.
Соображалка лихорадочно работала. Если сразу не долбанули, значит, хотят взять себе БТР с боекомплектом и, возможно, прихватить двух заложников. Очень нагло и беспрецедентно — в буквальном смысле увести из-под носа у спецназа боевую технику. Мне останется только застрелиться от позора, хотя, возможно, гоблины раньше помогут мне расстаться с жизнью. Для них хороший спец — мертвый спец. Адекватное, впрочем, отношение с нашей стороны…
— Повернись мордой к броне, — так же тихо и отчетливо скомандовал гоблин с РПГ, и я выполнил распоряжение.
У них может получиться. Элементарно. Стоит только забраться в БТР и закрыть люки. Водила спит без задних ног: один удар ножом в шею, и — привет. Корреспондент — не боец. Он нормальный парень, бывалый и обстрелянный, но не сумеет правильно себя повести, когда проснется от шума двигателей и обнаружит, что на него направлен ствол. Если вообще проснется. Это ведь гоблины, им все равно.
И потом, они могут быть уверены, что никто из моих парней не выстрелит по броне из гранатомета, зная, что там, внутри, находятся заложники. Если есть хоть один шанс из тысячи спасти человека, мы не будем им пренебрегать. Гоблины это знают.
Остаюсь я. Учитывая тот факт, что гоблины опытные, думаю, они прекрасно понимают: в качестве заложника я очень неудобен. Более того, если они подойдут близко, я просто не дам им забраться на броню. Выходит, они будут меня убирать по возможности без шума.
— Сделай шаг назад, — попросил первый.
Он именно просил — тихо, без эмоций, — и это было очень плохо: значит, он очень опытный. Наверно, убил немало людей и сотворил массу пакостей, так что эта акция для него — дело плевое. Голос не вибрирует. Не нервничает он, хотя ситуация еще та… Руки у него не дрожат, и он точно целиться. И, не колеблясь, нажмет на спусковой крючок, если ошибусь.
Я отступил назад, как просили.
— А тыпар упры руки на калысо и ширако раздвынь ноги, — подал голос второй, более нетерпеливый.
Я тут же выполнил и это. Хорошо. Прекрасно! Он должен будет подойти ко мне для того, чтобы сунуть нож под лопатку или стукнуть по кумполу.
Они правильно сделали: обыкновенный человек, стоя с широко разведенными ногами, под углом в 45 градусов к земле, когда вся тяжесть тела переносится на согнутые руки, не может даже быстро выпрямиться, а не то что оказать активное сопротивление. Но я не обыкновенный.
Судя по голосу, у второго поигрывают вазомоторы — в отличие от первого. Похоже, он немного скован и комплексует. Это также значит, что он не шибко хорош в ближнем бою и я даже из такого положения успею убить его, как только он замахнется для удара. Ладно. Гранатометчик будет в замешательстве, наверное, не больше одной секунды. Его брат-гоблин окажется в этот момент у брони и обязательно пострадает при выстреле, если что. Мне хватит этой секунды, чтобы перехватить автомат второго номера, а с двадцати пяти метров по ростовой я не промажу даже из-под колена. Ладно!
— Подожди! — неожиданно вмешался первый и что-то сказал нетерпеливому гоблину на своем языке.
Одно слово я понял — «спецназ». И уловил недовольство в его голосе. Это он напомнил второму, что я спецназовец и просто так ко мне подходить опасно.
— Сядь и сделай шпагат, — попросил он.
Я обернулся и хотел возразить, что так сесть не смогу, но гоблин не позволил мне открыть рот. Он угрожающе качнул гранатометом.
— Сядь, сядь. Я же видел, как ты слезал с БТРа. Ты можешь. Не бойся, мы тебя убивать не будем, только наденем наручники. Ты нам нужен…
Так я вам и поверил. Нужен я вам, как голой заднице ежик. Однако делать нечего: сел на землю, сделал шпагат и уперся руками в колесо. Вот теперь уже неладно. Сопротивляться действительно сложновато: для того, чтобы свести ноги, придется отталкиваться от колеса, прогибаться и упираться руками в землю. Это долго.
Опытный гоблин что-то тихо сказал своему помощнику. Я понял, что он отправил его ко мне. Благодаря обострившемуся от напряжения слуху я уловил короткий скрежещущий звук: второй достал нож. Так же звучит извлекаемый из ножен НРС.
Пока он подходит, есть несколько секунд, чтобы сообразить. Так-так… Нож на правом бедре, чуть выше колена. Значит, правша. Будет бить правой, а в левой держать автомат… Или нет? То, что нож на правом бедре, еще ничего не значит. Так как же?! Да, правша. Точно, правша! Гранату держал левой рукой, а прикручивал пороховой заряд правой. Потом поднял автомат с земли — тоже правой и наставил автомат на меня, положив указательный палец правой руки на спусковой крючок… Есть.
Будь ты даже горой скальных мышц с отличной реакцией и хорошо срабатываемыми автоматами — грош тебе цена, если в считанные секунды не успел прокачать все параметры противника до того, как вступил с ним в контакт.
Он подошел и на миг замер, оценивая, представляю я опасность или нет. Я уже успел три раза прогнать ситуацию и более оптимального варианта, чем тот, что высветился сразу, не обнаружил. Ну!!!
Он ударил на выдохе, хекнув, как это делают сельские забойщики свиней.
Я сместил корпус вправо, насколько позволяла растяжка, и одновременно поднял левую руку.
Рука с ножом нырнула вперед, завязнув локтевым сгибом у меня под мышкой.
Все. Он уже был мой. Не вставая со шпагата, я сломал ему руку. Почти одновременно подтянул его головой впритык к колесу и свернул ему шею.
И тут с ужасом обнаружил, что его автомат от рывка упал и съехал по гальке в канаву. Мне стало страшно: не успеваю!
Сколько действий, думаете, можно произвести за две секунды? Отвечаю: много. За эти две секунды я успел высвободиться из-под вздрагивающего, но уже мертвого гоблина, сомкнуть ноги, дотянуться до тяжелого кинжала с железным набалдашником на рукоятке, удобно перехватить его, обернуться — и услышать щелчок бойка…
Выстрел из РПГ здорово отличается от выстрела из автомата. Так, если в тебя стрельнули из автомата и не попали, ты сначала наблюдаешь вспышку, а потом слышишь выстрел. это если достаточно далеко. При стрельбе из РПГ между щелчком бойка и непосредственно выстрелом проходит что-то около двух десятых секунды.
Мне удалось за это время прыгнуть вперед, в сторону живого гоблина, и метнуть в него нож. Я не Тарзан, чтобы с двадцати метров нанести ножом смертельный удар, но интуитивно выбранный способ решения задачи оказался верным.