— Ну что, анализ потихонечку завершается? — Дон пожевал грузди и оторвал меня от размышлений. — Мало было просто утверждения, что быдло и есть быдло, это просто сотрясение воздуха. Нужно было показать механизм в работе. Малыш, это не «новые русские», как ты их себе представляешь. Это твари, которым благодаря острым зубам урвать кусок получше и заскочить повыше, туда, где менее загажено. Для них всех главная задача — хапнуть и отвалить. Я многих из них знаю. — Дон потянулся через стол и прищурился. — Если задаться целью посчитать по-настоящему деловых, хватит пальцев одной руки. Остальные либо тянутся изо всех сил до этой категории, либо занимаются чистейшей воды уголовщиной там, где при небольшом приложении интеллекта им бы обломилась прибыль, действуй они в соответствии с существующим законодательством. Настоящих «новых русских», то есть прогрессивных деятелей, работающих на дальнюю перспективу, очень мало, друг. По крайней мере в нашем городе. Да вот тебе образчик. Видишь, за фикусом справа от эстрады сидит один в компании трех малолеток?
Я глянул туда. За столом развалился здоровенный азербайджанец с неуставной прической и серьгой в правом ухе. На нем была разноцветная приталенная рубашка с глубоким вырезом, открывавшим сильно волосатую грудь. На коленях он держал пьяную пташку лет шестнадцати или около того. Еще две такого же возраста белоголовые особи сидели рядом, лопали мороженное из хрустальных ваз и заразительно смеялись над чем-то, о чем рассказывал им хозяин. соседи недовольно морщились, а когда оркестр смолкал, гоготанье трех нимфеток, по всей видимости, было слышно и на ближайшей автобусной остановке.
Я покачал головой и ухмыльнулся.
— А что, «новые русские» бывают такими?
Дон развел руками: дескать, чем богаты…
— Этот любитель девочек всего три года в нашем городе. И за это время он подмял под себя все коммерческие ларьки Центрального района. Вроде бы что такое ларьки? А это 80 процентов торгового оборота района. Улавливаешь? Его зовут Мирза, и он испытывает патологическую страсть к блондинкам-малолеткам. Как он объясняет, это основная причина, по которой ему пришлось уехать из Баку. Там очень мало блондинок, еще меньше малолетних блондинок и уж совсем мало блондинок-малолеток, которые дают напропалую даже не за бабки, а так: мужик клевый, потому что и в ресторан водит.
— А как же ему удалось за три года?..
— Он крутой парень — хитрый, как лиса, зубастый как крокодил, но при всем при этом он один из немногих в этом городе, кто придерживается перспективного планирования, поступается сиюминутной прибылью ради будущего процветания и обладает страшной работоспособностью, которая на фоне, я бы сказал, первобытного интеллекта дает потрясающие результаты.
Вот некоторые характеризующие моменты. Он регулярно, без задержек платит «братве». Однако же именно он два года назад договорился с главной группировкой района о постоянном контроле за безопасностью своих торговых точек и выложил солидную сумму на оборудование ларьков средствами сигнализации. Остальные до сих пор в случае чего бегут к автомату на углу — если получается добежать. А в его ларьках — кнопочка под прилавком. В его ларьках торгуют молодые и симпатичные. Не потому, что он их всех трахает. На такой объем его чисто физически не хватит.
— Я понимаю, потому что молодая и симпатичная может привлечь к прилавку больше клиентов.
— Правильно. Эти молодые и симпатичные — дочери и жены его знакомых. Он не берет продавцов с улицы и тем застрахован от случайностей. Он хорошо платит своим продавцам и делает щедрые подарки городским властям и боевикам — помимо платы, а это здорово располагает, сам понимаешь. Он никогда не обманывает налоговую службу боевиков.
Заметив, что я удивленно поднял брови, Дон пояснил:
— Периодически осуществляются проверки соотношения дохода и затрат. Бухучет, так сказать. Этим занимаются профессиональные экономисты, работающие на «братву». Четверо предшественников Мирзы умудрились в течение года крепко пролететь из-за своей жадности. А этот держится. И хорошо держится.
— А у него самого какое образование?
— У него? Окончил восьмилетку в горном селе. Он каждые полгода нанимает специалистов, которые путем анкетирования исследуют потребительский спрос. Поэтому в его ларьках есть то, что пользуется наибольшим спросом. Причем он разрешает своим «молодым-симпатичным» сбрасывать до 40 процентов стоимости товара, если кто-то покупает оптом.
— Проще было бы снизить цены на несколько процентов — сразу бы разобрали весь ларек, — ввернул я, как мне показалось, вполне резонно.
— Ну уж нет. — Дон усмехнулся. — Цены нельзя произвольно снижать — за это придется ответить. А вот мелкооптовая торговля со скидкой — это просто гениальный выход из положения. Банка пива стоит в ларьке три тысячи рублей. И в центре, и на окраине. А в упаковке — полторы штуки, если берешь всю сразу.
— Но так называемому среднему гражданину упаковку не потянуть, это же понятно.
— Понятно. А если пять мужиков скинутся, все получается.
— Да, пожалуй, — согласился я.
— В результате товарооборот Центрального района в два-три раза быстрее, чем у остальных.
— Соседи, наверное, на него зуб точат?
— Сидит Мирза крепко. Ему наплевать на этот зуб. В летние месяцы он делает большие бабки на торговле прохладительными напитками.
— Понятно. Жарко, пить всем хочется.
— Тогда почему остальные не получают и трети того, что имеет Мирза? — спросил Дон и хитро взглянул на меня.
— Потому что Центральный район самый многолюдный.
— Да? Но у нас в городе основная зона отдыха расположена в Кировском: парки, аттракционы и так далее.
— Тогда почему же?
— Основной вал у Мирзы получается на остановках. Представь себе: ларек стоит от остановки буквально в двадцати метрах, совсем рядом. И тем не менее утром с семи часов до девяти и вечером с пяти до семи Мирза высаживает «десант»: по две-три милашки с пятью или шестью аппаратами для охлаждения воды и одноразовыми стаканчиками.
— Для чего же? Ларек близко.
— А вот для чего. Человек спешит на работу и ждет автобус — боится опоздать. Потому он не побежит к ларьку за двадцать метров, и, кроме того, у ларьков с водой, как правило, скапливается очередь: трудно быстро отпускать в одно окошко. Вот представь: ты торопишься, глядишь на часы, а пить хочется. Решаешь рискнуть, бежишь к ларьку, выжидаешь минуты три в очереди, берешь стакан ледяной фанты — а вот и он, автобус! У тебя альтернатива — или застудить горло, залпом проглотив ледяной напиток, или бросить все и стремглав мчаться к автобусу. Верно?
— Верно.
— А тут ты стоишь на остановке, спокойно ожидая автобус, посматриваешь на дорогу и не торопясь смакуешь напиток, который тебе вручила «молодая и симпатичная». Рядом стоят еще две таких же. У них и магнитофончик играет, создает настроение. Вот ты с этим настроением и выпьешь еще стаканчик. Мелочь? Может быть. Но таких мелочей у Мирзы целая куча, и все они составляют его выдающееся положение в сравнении с остальными.