— А нам ничего и не предъявили, — поправил меня Бо. — И вряд ли предъявят.
— Не понял?
— И звонить не дадут — сто пудов… — невозмутимо продолжал Бо. — Это они нас пугают. Чтоб все бросили и валили откуда пришли.
— Пугают?! — возмутился я. — Четыре трупа за неполные сутки… это так пугают?
— Пугают, пугают, — кивнул Бо. — Трупы местные, шуму не будет. А мы — чужие. И со связями. Завалят-;будет резонанс. Они умные. Уж если валить таких, так только ради большой выгоды. Так что — пугают.
— Не проще ли было встретиться и пообщаться, чем вот так “пугать”? — высказал я недоумение. — Нам малость-то и надо всего…
— Ты забыл, куда приехал, — философски изрек Бо. — А я там и там пожил, давно разницу понял. Это русские со всеми говорят, убеждают, внушают. А у нас уважают силу, хитрость и конкретные дела. Какой толк с врагом просто так болтать? Враг тебя послушает, согласится, улыбнется тебе и будет продолжать свое дело… Врага надо валить! Сразу, как пришел. А если валить не стоит, если у врага много друзей и они могут прийти, чтобы спросить за его смерть… Тогда врага надо в капкан заманить и пару самострелов навострить в нижнем уровне — чтоб не насмерть. Пусть он завоет от боли, ногу перепилит себе своим же ножом, вырвет с мясом стрелы из ляжек и уковыляет обратно.
Вот это — аргумент! Это я понимаю. Больше враг не придет — по крайней мере, в ближайшее время. И всем своим скажет: не ходите туда, там с врагами плохо обращаются… Уф-ф! Язык устал.
Да, для Бо не присущи длинные конструкции. Но ситуацию, на мой взгляд, он охарактеризовал предельно точно — с учетом местных факторов. Вот только вопрос…
— Теперь вопрос, — угадал мой мысленный посыл Бо. — Какой вопрос, Профессор?
— Я бы сказал — два вопроса, — живо перехватил я инициативу — если у Бо тот самый вопрос, мне не хотелось бы его обсуждать. — Почему нас не разделили? И — как они вышли на Валеру Эрдниевича?
— Не, это не вопрос. — Бо небрежно отмахнулся. — Не разделили специально. Чтобы совещались и вместе решили сдаваться. Мы сейчас думаем в одну сторону, быстрее додумаем. Разделить — будем терзаться, что там другой скажет? Не, не вопрос… Валеру — пасли. Однозначно. Тоже не вопрос…
— А что за вопрос?
— Почему — краевед? — прищурился Бо. — При чем вообще краевед?
— Понятия не имею, — поспешно ответил я. — Может, просто отследили контакт и не нашли ничего лучше…
Вот он — тот самый вопрос. Если краевед — не просто отслеженный контакт и я ничего не путаю, дела наши обстоят гораздо хуже, чем ожидалось.
А теперь вопрос иного плана: как бы покорректнее оповестить об этом Бо? Толстый — славный парень, но бывает так, что некоторых шуток на дух не выносит. Из разряда прикола с вилами, прислоненными к дверям. Или, к примеру, взять мою развеселую шуточку с подменой узлов…
— Они заставили его сказать тебе про шамана. — Толстый умник неуклонно продолжал развиваться мысль в неприятном для меня направлении. — Ну, хрен с ним… Скажи, типа, что-нибудь, чтоб все бросил и приехал… Ага…Он сказал. Про шамана… Ну ладно — я. Это мой предок…Слушай, вот сейчас, как раз когда мы наладились валить из города… на кой хрен тебе шаман?
— Встать! Лицом к стене! — рявкнул в отвалившуюся кормушку чей-то суровый рот. — Ноги шире! Еще шире! Полшага назад! Еще полшага! Во! Руки на затылок, башкой в стену! Быстро!
“Вовремя, — мысленно поблагодарил я сатрапов, исполняя последовательно все поступавшие команды. — Объяснялки — откладываются…”
Нас в очередной раз тщательно обыскали и опять кому-то передали. Новые сатрапы были в штатском, выглядели вполне интеллигентно, а один из них вообще был славянином. Помимо оперативок под мышками, на плече каждого висело по “кипарису”<“Кипарис” — 9-миллиметровый пистолет-пулемет с откидным прикладом. >.
— ФСБ? — удивился я. — С какого перепугу?
Новые сатрапы с первого шага проявили серьезность и обстоятельность: нас перековали другими наручниками в положении “руки за спину”, дополнительно соединили меж собой третьей парой браслетов, а на головы натянули плотные холщовые мешочки.
— Кто заорет — прострелю руку, — пообещал чей-то голос. — Пошли потихоньку…
Катали нас с полчаса, но, насколько я понял, далеко мы не уехали, а для проформы мотали круги: Элиста — город небольшой, а мы все это время разъезжали по оживленной трассе.
Затем шум чужих моторов и клаксоны стихли, ворота распашные заскрипели, собаки хором загавкали, еще какие-то ворота поехали в сторону — мы зарулили в какое-то объемное гулкое помещение и встали.
— Пошли потихоньку, — скомандовал тот же голос. — Теперь можете орать сколько влезет…
Увы, браслетов меня не лишили, но мешок сняли: я проморгался, осмотрелся и сделал вывод, что нахожусь в подвале.
В помещении, куда меня определили, не было окон. Беленые стены под “шубу”, плафон в решетке, вытяжка вентиляционной системы, стол, два стула, топчан в углу без постельных принадлежностей. Дверь металлическая, без кормушки. Чисто и опрятно.
Я бы сказал, что данное помещение вполне годится для содержания узника, если не брать в расчет отсутствие санузла. Если человека какое-то время держать под замком, его надо кормить-поить и позволять ему справлять естественные надобности…
“А кто сказал, что тебя здесь собираются кормить и чего-то позволять? — скептически проскрипел в моем черепе голос Бо. — Тебя тут будут морить голодом и всячески запугивать! И в капкан загонять, блин!”
— Если все же ФСБ — наверно, морить не будут, — тихо пробормотал я и, подойдя поближе к вытяжке, негромко позвал: — Бо? Ты тут или где?
Ответа не было. Я позвал громче, а потом, проверяя свои позиции, пару раз крикнул во весь голос.
— Напрасно воздух сотрясаете. — Дверь отворилась, вошли двое в штатском — местные. — Звукоизоляция здесь мертвая, так что — не стоит.
Тот, что не советовал сотрясать, был смутно мне знаком. Поднатужившись, я вспомнил: парнишу сего показывали по местному телевидению и Бо отрекомендовал его как нехорошего человека. Правая рука хана, умница, мерзавец редкостный. А еще толстый сказал, что именно этот тип в свое время склонял его работать на хана и в результате был прямым текстом отправлен в не столь изысканные места, популярные в народе.
Нехороший человек выглядел старше меня лет на пять, был хорошо одет, отягощен скромными на вид часами марки “Картье”, благоухал дорогим парфюмом, выражение лица имел интеллигентное и вместе с тем в крайней степени самоуверенное. И вообще чувствовал себя здесь хозяином. Если бы не рекомендации Бо, я бы, пожалуй, счел парнишу вполне симпатичным и обаятельным.
Второй был явно персоной охранного свойства: плечистый, жилистый, невысокого роста, с кошачьей грацией и какой-то неторопливой обстоятельностью в движениях. Личико его удивительно напоминало морду взрослого бультерьера. В качестве приложения к бультерьеру имелись толстый кожаный портфель и два мобильника в каждом из нагрудных карманов рубашки.