Упс… Так, пока еще ничего не понял, но звучит уже угрожающе, не находите?
— Сразу предупреждаю: поджигать ничего не дам!.
— Поджигать и не будем, — успокоила Ева. — Мы что, варвары, что ли?
— Это какая-то уловка? Мы точно не будем ничего поджигать?
— Точно, точно. Давай автомат и один магазин с патронами.
— Слушай, мы же договорились, что стрелять не…
— А вот это будет зависеть от тебя, — заговорщицки подмигнула Ева. — Справишься — стрелять не будем. Не справишься, покажешь себя слабаком и лузером — извини…
— А в чём подвох? — обеспокоенно вскинулся я. — В чём, вообще, суть задания?
— Вас будет трое грязных эсэсовцев против одной меня — юной героини, комсомолки-погребницы… погребальщицы…
— Подпольщицы.
— Да в общем без разницы, один х… — вам всем п…ц. Короче, один эсэсовец — ты, с двумя другими я тебя сейчас познакомлю. А суть вот в чём…
Не буду без надобности травить вас Евиной ролевой лексикой, доведу суть в двух словах. Суть такова: я буду ждать на улице — честно, не подглядывая, а Ева «кое-что подготовит» и спрячет «грязных эсэсовцев» в одном из помещений штаба, или бункера. И в том же помещении положит автомат со снаряженным магазином. Мы стартуем от входа с разными задачами — у меня вроде бы простая и приятная, у Евы посложнее.
Моя задача: поймать Еву и «взорвать» до того, как она уничтожит моих «соратников». Задача Евы — обмануть меня, не дать себя «взорвать», добраться до «ставки» и расстрелять «грязных эсэсовцев».
Насчет «взорвать»… (Я вновь краснею…) Как бы это поприличнее… В общем, я могу ловить Еву где угодно и в полном объеме выказывать ей своё почтение.
Успею окончательно выказать до того момента, как она доберется до заветной комнаты, — стрельбы не будет.
Не успею — увы, «грязным эсэсовцам» не жить.
Вот такие взрывные работы.
— Ну что, слабо потягаться с хрупкой подвальщицей?
— Подпольщицей.
— Да поровну — ты, главное, оружие выдай.
— А что значит «кое-что подготовлю»?
— А это будет такой маленький сюрррприссс! Ты оружие выдашь или как?
Очень не хотелось давать ей оружие с патронами.
Я Еву знаю, и что-то мне подсказывало: если выдам, стрельба будет обязательно, независимо от результата.
Увы, в комбокружевах Ева выглядела чертовски соблазнительно, и её одуряющее присутствие убивало здравый смысл: я ощущал себя могучим и ловким и полагал, что мне вполне по силам справиться с такой ответственной задачей.
В общем, я выдал ей автомат со снаряженным магазином, взял слово, что до старта никакой стрельбы не будет, и мы пошли на улицу знакомиться с «грязными эсэсовцами».
Насчет того, что Ева не будет баловать до срока, я не сомневался: при всех прочих недостатках слово она держать умеет, тут нашу амазонку можно поставить в пример множеству мужиков, которые не обладают таким замечательным качеством.
В «Gallardo» была упаковка хорошей минералки и корзина со стандартным набором для оголодавших экстремалов: две бутылки «Asti Mondoro», бутерброды с салями и бужениной, апельсины и шоколадные конфеты.
— Вот они, «грязные эсэсовцы». — Ева ткнула пальчиком в бутылки и озарилась кровожадной улыбкой. — Толстенькие, пузатые, это такие эсэсовские «випы», которых тебе — начальнику эсэсовской СБ — придется защищать от меня, смертоносной комсомолки-андеграундщицы.
— Что-то больно мелкие твои «эсэсовцы».
— Это ничего, я попаду. — Ева глумливо подмигнула мне. — Главное, чтоб ты не промазал… Хе-хе…
— Ну насчёт этого можешь не беспокоиться. Мне в машине подождать?
— Ага, посиди минут десять, я быстро. — Ева перевесила оружие за спину, забрала бутылки и направилась к зданию. — Смотри не подглядывай, а то я рассержусь.
— Да ни за что в жизни, — пообещал я, провожая облачённые в комбокружево прелести алчным взглядом.
Пока «партизанка» занималась подготовительными работами, я решил подкрепиться. Кто его знает, как всё сложится? Ева — женщина затейливая и целеустремленная, вполне может случиться так, что вроде бы несложная на первый взгляд игра затянется надолго: если суммировать все помещения в бункере и наверху, площадь получится вполне достаточная, чтобы как следует побегать и попотеть, а я уже давным-давно голоден.
Ева управилась споро: я едва успел добить четвертый бутерброд, когда в окне кладовки возникло перемазанное углём личико и раздался истошный боевой вопль:
— Ахтунг! Партизаны не сдаются!! За Родину, за… э-э-э… за что там? А, за Жэньминь Жибао!
— И че? Это, типа, сигнал к атаке?
— Яволь, мин херц! Лови меня, е…чий фашист!!!
* * *
Доводилось ли вам как-нибудь на досуге развлекаться заранее оговоренными изнасилованиями? До знакомства с Евой мне никогда не приходилось заниматься подобными вещами, и я даже представить себе не мог, что когда-нибудь попробую себя в таком странном амплуа.
Я ненавижу насильников и презираю их всей душой, но затейливая прелестница Ева дала мне возможность поупражняться в этой роли, и я сделал вывод, что это не такое уж простое и приятное занятие, как показывают в кино и пишут в книгах.
Всё зависит от жертвы. Если попадется жертва наподобие Евы, я не завидую насильнику: вряд ли у него получится довести дело до точки входа в процедуру, и вообще, не уверен, что ему удастся выйти из этой забавы целым и невредимым.
Ева вполне ожидаемо направилась в бункер: постояла у тамбура, убедилась, что я следую за ней, и исчезла за бункерной дверью.
Я бросился вслед за «партизанкой», но, проскочив через тамбур, в растерянности остановился. Оказывается, во время экскурсии Ева даром времени не теряла, обстоятельно «срисовала» обстановку (она у нас девушка очень наблюдательная) и на ходу разработала план.
Теперь я понял, в чём заключался сюрприз: похоже, Ева что-то сотворила с проводкой. Ладно, если просто скинула клеммы на дизеле, но с неё станется и перерезать провода, это ведь проще и быстрее — в общем, в бункере было темно, как в потайном местечке у негритенка Бамбо, и не работал ни один выключатель.
Пришлось вернуться в кладовку за светом. Здесь выяснилось, что сюрпризы продолжаются: моя неугомонная людоедка куда-то спрятала все фонари и керосиновую лампу.
— Это не женщина, а какое-то стихийное бедствие…
Крепко выругавшись, я опять вернулся к бункеру и тут обнаружил наскальную живопись: перед входом, на стенке (в светлом месте) был намалеван мазутом жирный лотарингский крест.
— О боже… Ева, у нас мел есть, зачем стены портить?! — заорал я. — Мне потом их мыть! И вообще, с чего ты взяла, что советская партизанка знает про символ французского Сопротивления?! Ева, это уже гротеск!!!