Так… Дальше последует небольшая справка для нормальных людей, которые ко всей этой дряни никакого отношения не имеют. Опера и прочие сотрудники, а также «структура» и «контингент» – могут смело перевернуть страничку: им все это известно.
Для начала давайте сразу определимся по эмоциям.
Не надо делать круглые глаза и возмущенно размахивать руками – просто примите все, как данность, и смиритесь: для нашего общественного устройства это привычное и нормальное положение дел, как-то бороться и остро реагировать просто бессмысленно.
Итак. Все до единого барыги правоохранительным органам известны. Известен их род деятельности, принадлежность (чей пацан), территориальная «привязка», товарооборот и даже средний личный доход. Более того, на каждого барыгу заведено досье, в котором можно прочесть немало интересного о жизнедеятельности данного субъекта местной «педерации».
Барыга часто контактирует с оперативными сотрудниками и сплошь и рядом бывает «двойным агентом»: молотит одновременно и на хозяина, и на опера. Тут, однако, следует уточнить, что последнее возможно только с разрешения хозяина – в противном случае молотит недолго и очень быстро умирает.
Можно было бы обстоятельно и подробно расписывать, какие оси и вертикали проходят через звено «барыга», но это уже сугубо местные, индивидуальные особенности для каждой отдельно взятой «земли», поэтому не буду на них застревать, а лучше в двух словах поясню, почему всем известного мерзавца, торгующего наркотиками, никто не «принимает».
Ребята, вот это зловещее и грозное определение – «мафия» [3] , оно для нашей страны неприемлемо.
Та «мафия», что у нас есть, она ни фига не тайная и никуда там не проникала и не встраивалась.
У нас просто вот такая специфическая структура управления, с самого высокого верха и до последнего постового или клерка в мэрии, имеющего право поставить подпись под нужным документом. Соответственно, и «наркомафии» как таковой вне этой структуры не существует.
Так… Все равно длинно получается. Вот еще короче.
Представьте себе, что Яша Белый пригласил к себе всю местную структуру – прокурора, главного милиционера, главного чекиста, мэра и прочих, от кого хоть что-то зависит, и торжественно объявил: все, ребята, с этого дня я с вами больше не дружу. Дальше буду работать один, а вы передайте вверх по инстанции, что вертикаль кормления с «дури» теперь заканчивается непосредственно на мне, и вообще, идите-ка вы все в глубокие и ароматные места!
Хе-хе… Понравилась картинка…
Вот после этого всех Яшиных барыг «примут» в течение пары часов. И всех «ног» заодно с ними.
А до того момента, пока он не сошел с ума и не сделал такое интересное заявление – никто их и пальцем не тронет.
Надеюсь, я достаточно популярно объяснил суть вопроса…
В воскресенье с утра поехали изымать из оборота левобережных барыг.
В самом городе их было трое и одна лихая семейка промышляла в пригородном поселке Урюково. Все эти веселые ребята, сами понимаете, работали от Яши Белого.
Накануне Собакин разослал им повестки с указанием прибыть к десяти утра сего дня для «ознакомительной беседы». В десять утра, разумеется, никто не явился, поэтому мы выждали для верности полчаса, попили кофе и поехали изымать.
А, да, наверное, надо перевести с наркоторгового на общечеловечий. Если барыга не явился по приглашению главного местного дуремара – это вопиющая залепуха. И фиг с ним, что воскресенье – это в данном случае не оправдание!
Тут можно предположить две равновероятные причины: либо барыга внезапно и остро приболел на всю голову, либо получил соответствующую команду от барона. А барон, в свою очередь, мог дать такую команду только в том случае, если по дуремару вопрос решен окончательно и бесповоротно, и в самое ближайшее время его уберут (снимут, повесят, повысят, опустят, убьют и т. д. – короче, не будет его здесь).
– Значит, уже списали меня, – констатировал Собакин. – А что-то вы поторопились, ребятки. Я еще здесь и кое-что могу решать…
С первым по списку товарищем проблем не было. Он мирно опухал дома после традиционно тяжкого «вчерашнего». Жена барыги открыла без всяких мер предосторожности, а на заявление: «Мол, надо бы поговорить…» – жутко расхохоталась нам в лицо и многозначительно сказала:
– Ну, попробуйте!
Верно она сказала…
Реанимировали мы его минут пятнадцать, с нашатырем, холодной водой и сопутствующим массажем. А когда все же привели в чувство, парень долго не мог понять, где находится и что от него хотят. А потом его пришлось еще и одевать.
В общем, пока усадили в машину – намучались…
Второй барыга тоже был крепко после «вчерашнего», но на момент нашего прибытия уже сидел на балконе и мрачно сосал пиво. Посмотрев на наши удостоверения, он молча оделся и пошел с нами, даже не спросив, зачем и куда. То ли в самом деле такое у него было мощное похмелье, то ли просто фаталист – не знаю…
Третьего не было дома. Жена сказала, что он уехал вчера с друзьями на острова, и дала примерный ориентир, где их можно поискать.
Взяли катер (тут есть такой сервис летом – водное такси), поплыли с Собакиным искать – «близнецов» оставили с барыгами.
Нашли довольно быстро: таксист-моторист оказался опытный, знает здесь все места, но пообщаться не получилось. Товарищ был так пьян, что реанимировать его мы не сумели, как ни старались. Единственный вменяемый член компании пояснил, что банкет закончился с рассветом и то только потому, что все повырубались. Так что теперь придется ждать до вечера, когда «наш» выспится и проснется сам.
Мы не были расположены ждать до вечера, поэтому просто погрузили барыгу в катер и покинули это расчудесное местечко.
А интересная тенденция вырисовывается. Получается, что все левобережные барыги квасят как-то совсем не по-человечьи. С чего бы это вдруг?
* * *
В половине первого пополудни мы сдали троих барыг ожидавшему на 112-м километре Разуваеву, наскоро перекусили в придорожном кафе и покатили в Урюково.
Урюково – Торквеловский форпост в пригородной зоне Черного Яра. Этакое своеобразное пограничье. Когда город имел «закрытый» статус, КПП был сразу за околицей Урюково, а крайние дома поселка стояли впритирку к линии «запретки». «Дурью» тут торговали очень давно, а поскольку в «закрытый» город лишних не пускали, все черноярские «торчки» регулярно ходили сюда. У них тут была этакая местная торчковая тусовка.