— Десять секунд...
А если дать и не держать? Нет, понятно, что всю жизнь держала, чего бы это ни стоило — воспитывали так, с самого детства, всегда ставили личную надежность и внутриклановую честь во главу угла... Но ситуация-то какова?! Ведь это из ряда вон, никогда ранее ничего подобного не было!
Не держать — опасно. Во всех отношениях. Оступишься, словчишь раз, другой — все равно рано или поздно отследят и доложат. Вот ведь позор будет!
Но позор — это всего лишь ее личное дело, траченное реноме, моральные минусы...
А реальная опасность в том, что ее папа, без всяких скидок и условностей, может ВСЁ. Думаете, от нечего делать прицепилась: "...что значит — «уничтожу»? В каком плане — «уничтожу»? Да как бы не так! Если в двух словах, то речь в данном случае идет не о том, чтобы «разогнать и осложнить жизнь» (папа на такие мелочи просто не будет размениваться), а устроить неприятности в диапазоне от «состряпать уголовное дело и надолго усадить в тюрьму» до убийственно простого «устранить физически». Все понятно, нет?
Ну и как теперь выкрутиться из ситуации?
— Время вышло. Решение?
— Слово.
— Конкретнее?
— Я не буду пытаться с ними встречаться. Достаточно?
— Так... Ага, понял. Думаешь, хитрее всех?
— А что тебе не нравится?
— То есть ты, конечно, пытаться не будешь... Но если вдруг тебя застукают с кем-нибудь из этой шатии, всегда можно будет сослаться на форс-мажор. Они подошли сами, заговорили со мной, а я даже без понятия — кто такие...
— Погоди...
— Не пойдет!
— Ну а что ты хочешь?
— Смени формулировку.
— Хорошо. — Оксана тяжело вздохнула и выдала требуемое: — Я не буду с ними встречаться. Ни при каких обстоятельствах.
— Слово?
— Слово.
— Ну вот и славно, — папа поманил пальчиком горничную и сдал опасный телефон. — Умница!
И принялся как ни в чем не бывало помешивать остывший чай. Хотя заметно было — украдкой облегченно вздохнул и слегка расслабился.
Хорошо, когда дочь — умница. Не надо лишний раз давать команду, чтобы кого-то неправедно упекали за решетку или вовсе уничтожали физически. Зачем без надобности грех на душу брать?
Плохо, что умница чересчур впечатлительна и склонна к самокопаниям. Сидит сейчас с потухшим взором, бездумно смотрит в окно и тихо ненавидит всех подряд...
— Ты пойми, я ведь это не из вредности. Да я за тебя умереть готов, горе ты мое! Просто есть вещи, которые тебе в твоем возрасте пока что не понять...
— Прекрати, папа! Оставь это для своих тупоголовых дуболомов, ладно?
— Ну хорошо, хорошо...
— Так ты едешь с нами на бал, или как? — осторожно поинтересовалась мама, совсем потерявшаяся в этой внезапно налетевшей буре страстей.
— МА-МА!!!
— О боже... Да чего я такого сказала-то?!
— Не трогай ее, Маня, — мягко посоветовал мудрый папа. — Какой, на фиг, бал? У нас траур, надо ждать, пока рассосется.
— Ну и что теперь, будешь в праздник дома сидеть?
— Маня...
— Чего — «Маня»? Сорок пять лет уже Маня! Съездила бы хоть в «Поземку» эту вашу, развеялась...
— А что — хорошая идея, — в потухшем было взоре Оксаны появился какой-то нездоровый проблеск. — Поеду, развеюсь... Нажрусь там, как свинья, перебью всю посуду, драку устрою, опозорю вас на весь свет!
— Господи, да какая муха тебя сегодня укусила?! — У мамы от огорчения даже губы затряслись — сейчас заплачет.
— Да на здоровье, — папа хладнокровно пожал плечами. — Это ты себя опозоришь. Мы в твою «Поземку» не ходим, мнения ее завсегдатаев нам глубоко безразличны, ты человек взрослый, отвечаешь за себя сама...
— Ага! Насчет этого, значит — «взрослый»?
— Угу, взрослый. Так что — приятного вечера, радость моя...
* * *
Интересно, почему эти дебилы всегда врубают музыку на полную мощность?
Децибел тут — чересчур. Как зайдешь, с непривычки на уши давит — жуть! Хочется тут же выскочить обратно. Светоэффектов тоже через край. В глазах рябит, двоится и троится. Нужно долго привыкать, чтобы хоть как-то ориентироваться во всех этих сполохах, вспышках, заревах и протуберанцах. Пока отыщешь взглядом знакомые лица, глаза сломаешь: людей тут полно, они не просто сидят, а активно перемещаются, и от этого кажется, что их в два раза больше!
И вообще, всего тут много, и все тут почему-то очень бестолково.
«Поземка» — «элитный» ночной клуб. Тусуются тут дети первых людей страны и разные именитые знаменитости. Могли бы, наверное, как-то все организовать поприличнее, на более достойном уровне. Или, может, это некий отголосок «социальной справедливости»? В смысле, в стране бардак — и у элиты на вечеринках то же самое?!
Так, а вот и сокурсники — почти половина группы собралась, несколько столиков сдвинули вместе.
— Привет, биомасса!
— Привет, синий чулок.
— Кх-а-аа! Кх-то прише-ел!!! Кха-кхая чессь для нашшшего болота!
— Окси! О-о-оуу! Оу-кси! Ну все!
— На рейв-парти у нас нынче тетка — первый класс! И воще, блин, воще — сегодня полный рас-колбас!!!
— О-о-оуу!!!
— Ксю-ха! Ксю-хха!! Ксю-кхы-кхы...
— Ага... Уже наширялись?
— Нет, тебя ждем.
— Совсем мозги кончились? Когда это я с вами ширялась, придурки?
— Да, ты у нас не такая. Но ты, не такая, только намекни — мы тебе...
— Ага, все бросила, помчалась намекать... Чего там у нас сегодня в меню?
— Да так — все как обычно...
С сокурсниками Оксана не церемонится. Смысла нет. Это она для них, оперируя понятиями папиного круга, — прекрасная партия. А они для нее — никто, мелочь пузатая. По табели о рангах даже в один разряд никто не попадает. Пример: «Поземка» охраняется как режимный объект, секьюрити тут высшей категории, контролируется каждый квадратный метр, хозяева отвечают за безопасность гостей в буквальном смысле головой. Первое правило режима: охрану посетителей в клуб не пускают. Плечистые хлопцы и накачанные девицы с резиновыми мышцами дисциплинированно ожидают предписанные к хранению тела в дорогих машинах на утыканных камерами слежения парковках. Есть небольшое исключение: с охраной в клуб имеют право зайти ровно пять человек в мире. Билл Гейтс и Джордж Буш в этот список не входят, на первом месте там стоят дочки президента, а на четвертом — Оксана Зубова. Кроме того, ее охрана может потребовать пересадить посетителей из-за любого столика, если они затрудняют наблюдение за объектом с целью обеспечения его полной безопасности.