Встали в кустиках, критически осмотрели столь желанного пленника. Губы трясутся, в глазах неприкрытый животный страх и отчаяние. Ручки беленькие, весь из себя рыхловатый, животик такой несерьезный... Не боец, короче.
– Всю тачку раздербанил, – попенял коллеге Серега.
– Починим, – легковесно отмахнулся Петрушин и вежливо спросил пленника: – Ну и куда твои приятели собрались?
– Нет... – Док вдруг затряс головой и закрыл лицо руками. – Нет, нет... Так не должно быть...
– Понятно. – Петрушин открыл «бардачок». – Так, что у нас тут?
У нас тут не было ничего стоящего. Зато в багажнике нашелся ремонтный комплект, в котором было шило и плоскогубцы.
– Годится, – одобрил Петрушин, раскладывая на капоте инструмент: плоскогубцы, шило, свои ножи – основной и вспомогательный. – А ну, иди сюда.
Вытаскиваемый из салона Док тонко вскрикнул, подобно раненому зайцу, тут же получил смачную затрещину и растянулся на траве. Петрушин ножом разрезал брючной ремень, рывком стащил с пленного штаны и взял плоскогубцы.
– Приступим...
Док – жуткий злодей и организатор глобальных пакостей – оказался удивительно слаб на боль. Буквально за пять минут выложил все, что знал.
Жаль, в эту минуту никто не снимал наших славных парней. Петрушин с Серегой довольно долго стояли с разинутыми ртами и бессмысленно переглядывались.
Затем Петрушин взял себя в руки и достал из кармана телефон. Набрал номер, но, прежде чем нажать кнопку ввода, не доверяя себе, переспросил:
– Ну-ка, повтори... Что вы собрались захватывать?!
Ехали мы ехали, наконец приехали.
Вот моя родимая Москва!
Захожу в столовую, самую дешевую,
Двадцать три копейки вся жратва...
Это Вася. Я же говорю – акын. Что вижу, о том и пою...
Мы сидим в «Газели». «Газель» – на стоянке, что располагается у ворот какого-то промышленного предприятия. Что за предприятие, мы не в курсе, вывески нет, мы не местные, а сторожа спрашивать неудобно – обиделся. Не хотел на стоянку пускать. Вася показал пистолет, грубо рявкнул и загнал деда в будку. Но сейчас неважно, что это за предприятие. Сейчас важно другое...
Ворота широко распахнуты, все видно. Бетонка, ровная как стрела, по обеим сторонам корпуса цехов, метрах в ста от въезда, слева – одноэтажное здание с надписью «Столовая». У входа в столовую – автобус «Вольво». Справа – какой-то склад...
Между складом и столовой не так уж много места. Автобус минуты три ворочался, пока не встал передком к нам. Правильно встал. Теперь дверь автобуса аккурат напротив дверей столовой, метрах в пяти. Мог бы встать и поближе, но там доска документации и две лавки. Вася смотрит в бинокль, все видит...
Петрушин позвонил, когда мы уже въехали на территорию промышленной окраины.
Я передал трубку Иванову. Полковник молча слушал, при этом с его лицом происходили метаморфозы: оно вытянулось и пошло пятнами. Новости?
– Ты ничего не путаешь?.. Угу... Хорошо, понял...
Полковник отключился, достал спутниковый телефон и предупредил:
– Глебыч, езжай ровно, не тормози.
И доложил Вите ситуацию.
Глебыч, работающий в этот раз водилой, тормозить не стал – предупредили! – но челюсть у него отвисла до самой баранки. Думаю, в тот момент мы с Васей тоже выглядели не лучшим образом. Такие занимательные новости...
– Ну... я не знаю, что вы будете делать! – заканчивая доклад, воскликнул полковник. – Вам виднее! Ну, предупредите там всех, пусть общую тревогу объявят... Главное, думскую охрану предупредить... Нет, мы пока контролируем... Да-да – попробуем... Хорошо, как только что-то прояснится...
Это было восемь минут назад. А сейчас мы торчим на стоянке, наблюдаем и ждем Петрушина с Серегой. Иванов сориентировал их по трассе, должны подъехать с минуты на минуту.
– Восемь... Девять... Десять...
Вася перестал бубнить стишок и считает людей. Мы, в принципе, и без бинокля тоже кое-что видим – даже из «Газели» вылезать не надо. Из дверей столовой выходят люди с небольшими сумками и садятся в автобус. Первыми сели пятнадцать дам. Все, несмотря на теплую погоду, в длиннополых плащах. Сейчас садятся мужчины. У каждого в руках небольшая спортивная сумка...
На стоянку зарулила Серегина «девятка», встала за «Газелью». Петрушин с Серегой выволокли Дока и без особого пиетета запихнули его в салон.
Былинным героем или гигантом мысли пленный не выглядел. Напротив, он смотрелся как сугубо гражданский товарищ, по какому-то чудовищному недоразумению угодивший в лапы Петрушину, привыкшему иметь дело с хорошо подготовленными и психически закаленными бойцами противника. Взгляд бессмысленный, губы трясутся, личико бледное, как подворотничок у дембеля, и воняет так, что понятно – в туалет товарищу уже не надо.
Утрамбовав пленного, Перушин с Серегой примостились у окон, посмотрели...
– Выпускать нельзя, – буркнул Серега. – Сразу за промзоной начинаются жилые кварталы, ничего не успеем сделать...
– Шестнадцать... – сказал Вася. – Семнадцать... и восемнадцать. Но с сумкой...
Из дверей столовой вышли еще четверо, попарно тащат две здоровенные сумки. Спортивные сумочки тоже при них, но на плечах висят. Небольшая заминка – первую большую сумку осторожно пропихивают в автобус, кто-то сверху помогает...
– Четыре по пятьдесят пластита, – заметил Петрушин. – А?
– Неслабо, – одобрил Глебыч. – А у баб?
– Да, Док сказал – пояса...
– Неслабо.
– Держи. – Петрушин протянул Васе две гранаты. – У тебя будет одна попытка.
– Сделаем, – кивнул Вася, отдавая мне бинокль.
– Мы прокатимся, – буркнул Петрушин. – Как разгоняться начнем, вылезайте и падайте. Вон канава – самое то...
Петрушин, Вася и Серега сели в «девятку». Петрушин за рулем, Серега с «каштаном» справа, Вася с гранатами – тоже справа, но сзади. Спустили стекла. «Девятка» тихонько вырулила со стоянки и поехала по бетонке к столовой.
Я занял Васино место и принялся наблюдать в бинокль. Двое у дверей автобуса пропихивают последнюю сумку. Из столовой больше никто не выходит...
– Уф... – шумно выдохнул Иванов. – Черт-те что...
Полковник – мастер вдумчивых оперативных комбинаций. Ужас как не любит рожать скоропалительные решения в режиме жесткого цейтнота. Тут рожать ничего не надо – Петрушин принял единственно верное решение. И все равно – уф!
«Девятка» свернула на газон, мгновенно увеличила скорость и помчалась к проему между автобусом и столовой. Пять метров, проходят впритирку...