Полковник, бледный от злобы, сунул трубку в карман и сообщил нам радостную весть:
— Вот что, ребята... По-моему, ни фига он нам не поможет. Я понимаю, в планах у нас этого нет... Но, похоже, нам сейчас придется совершать жуткие глупости...
* * *
Спустя три минуты команда развернулась в боевой порядок, наспех предложенный Петрушиным. Выглядел он следующим образом (не Петрушин, а порядок):
— «калеки» — Иванов и Лиза, лежали на правом фланге, в тридцати метрах от круга;
— рабочий состав — Глебыч, Рашид, Костя и ваш покорный слуга, разместились в пятидесяти метрах левее, на опушке кустов, с интервалом в семь-восемь метров;
— Петрушин и Вася, пробежавшись вдоль круга метров сто пятьдесят, уже бодро ползли по полю параллельно трассе.
Задачи у всех элементов боевого порядка были разные. Иванову с Лизой предстояло первыми начать битву, вызвав на себя огонь противника и таким образом дать возможность остальным поработать по открывшимся огневым точкам. Отстрелявшись ровно десять секунд, им следовало метнуться через дорогу и залечь за обочиной. Ползать они сейчас не могут, так что на следующем этапе вояки из них — никакие. Петрушин с Васей на момент начала боестолкновения должны выбраться аккурат в тыл врага и, ни много ни мало, выключить сзади всех пулеметчиков. Без пулеметов жить можно, это уж вы мне поверьте...
Рабочей группе, то есть нам, оставалось лишь валить все, что движется в своих секторах, и ни на секунду не забывать, что нельзя смещать огонь влево: там Петрушин с Васей. При этом после каждой очереди перемещаться. Потому что при ожидаемой плотности ответного огня нахождение на одном месте более нескольких секунд равносильно самоубийству.
И вся эта развеселая потеха, которую я почему-то для себя называл "Операция «Моджахед», затевалась с единственной целью: чтобы охрана первой леди, увидев, что впереди идет бой, развернула кортеж и убрала его подальше.
Варианты более разумных действий в данной ситуации отсутствовали. Вспомните, как Гулиев, который в курсе по всем раскладам и обладает, по словам Вити, незаурядным умом, отреагировал на сообщение Иванова. А теперь представьте себе, как бы повели себя тупоголовые полицейские на «Фордах», когда вдруг из кустов выломился бы взвинченный Иванов и с ходу начал орать, чтобы сообщили по рации об опасности. А мчаться на «таблетке» навстречу кортежу — то же самое, что и наш план, только в три раза хуже. Во-первых, те же полицейские на круге откроют огонь вдогонку, во-вторых, их тут же поддержат ребята Абу. Эффект тот же, но труп за рулем гарантирован. Так что уж лучше мы из кустиков, потихоньку — шансов уцелеть больше.
А еще мы надеялись на поворотливость Гулиева. Ждали, когда он позвонит и обрадует: все, ребята! Кортеж стоит, национальная гвардия летит — отползайте потихоньку до дому...
* * *
Трасса была пуста, Гулиев молчал...
Через прицел своего «ВАЛа» я не видел решительно никаких позиций, обнаруженных востроглазым Васей при помощи моего хитрого бинокля. То есть правильно все рассчитал Петрушин — пока они не откроют огонь, не видать нам тех позиций, как своих ушей...
К вагончику подъехал «Форд» с круга, из него вылез толстенный полисмен и замахал рукой. Рыжие спецовки послушно зашли в вагончик. Полисмен повернулся к сидевшим на укладчиках товарищам, опять помахал рукой. Те слезли, присели сзади укладчиков. Как ни странно, но такое их поведение полисмена вполне удовлетворило. Значит, плебс по норам загоняет, чтобы высокие гости не увидели ненароком. Или... Или даже думать не хочется... Неужто у них везде так все схвачено?!
«Форд» вернулся на место. В наших рациях раздался прерывающийся от волнения голос Васи Крюкова:
— Серый, давай к нам!
Вот так, открытым текстом, никаких тебе позывных...
— Что там у вас? — прошипел в рации голос Иванова.
— Нам срочно нужен Серый, — Вася не пожелал углубляться в детали. — Короче, вопрос жизни и смерти!
— Давай, «Седьмой», — разрешил Иванов. — Работать потом будешь оттуда, на обратное выдвижение уже времени не останется...
Я развернулся и пополз через кусты к кругу. Выбравшись к дороге, пробежал сто пятьдесят метров, вновь углубился в кусты, и, оказавшись на поле, пополз по-пластунски. Хорошо, трава здесь высокая. Я ведь не Вася-ящерица, ползаю как нормальный офицер-аналитик...
Петрушин с Васей обосновались в крохотной рощице акаций, на краю неглубокой обширной балки. Но до той рощицы я так и не дополз, потому что замер на месте, увидев на дне балки... вертолет. Не привычную военному взору «корову», или «двадцатьчетверку», а аккуратный такой гражданский геликоптер, человек на пять, не больше.
Возле вертолета на траве сидели двое. Было до них метров сто, чтобы рассмотреть лица, я достал бинокль...
— е...ный ты по голове, — отчетливо сказала моя рация до странности спокойным голосом Иванова — я от неожиданности вздрогнул и потянулся убавить громкость. Убавлять было некуда, и так на минимуме, хоть в полный голос говори, шепот получается, — е...ный Гулиев и иже с ним. Все, хлопцы, — кортеж. Готовность — минута...
— Ты лежи, лежи там, — прошептала спустя пару секунд моя рация голосом Васи Крюкова. — Хорошо лежишь. Опознал?
— Да. Это он...
— Ну, вот, я же говорил...
Это был Абу — собственной персоной. Со времени нашей встречи он не изменился ни капли... Только постригся слегка. Не было роскошных темных «змей», вполне приличная цивилизованная прическа. Через свой бинокль я видел его так, как будто он находился в пяти метрах. Рядом с ним сидел какой-то мужлан, опершись на автомат, жевал травинку и что-то рассказывал, беззаботно улыбаясь. Вид у мужлана был совсем не боевой. И вообще, с первого взгляда создавалось впечатление, что два офисных сидельца приземлили вертолет в балочку, подальше от посторонних глаз, чтобы отдохнуть на природе. Похоже, Рашид был прав. Завалить всех, кто едет в кортеже, с таким раскладом несложно. А если учесть, что в салоне остается еще три места...
— Справишься? — уточнил по рации голос Петрушина.
Я замялся, сразу не ответил. К горлу вдруг подступил комок. Мы выложились без остатка, гоняясь за этим волком, в кровь обдирая руки, карабкались по горам, подставляли свои дурные головы под пули... И теперь боевые братья доверяют мне эту великую честь, хотя могли бы сделать это сами...
— «Седьмой»?
— Справлюсь.
— Вот и славно. Работай после «Первого», не спугни...
Я проглотил комок и обругал себя последними словами. Боевые братья и не помышляли о высокой патетике. Эти боевые роботы и слова-то такого, наверное, не знают. Они позвали меня, чтобы опознал спорный объект и отработал второстепенную цель. Потому что им этим заниматься недосуг. Их цели — пулеметные гнезда, сейчас стократ важнее всех вместе взятых арабских амиров. И от скорости и точности, с которой они погасят эти цели, сейчас зависит нечто неизмеримо большее — жизни членов команды...