— Понятно…
— А вам вопрос можно?
— Конечно.
— Говорят, у вас там, в Думе, в буфете все по доперестроечным ценам… Правда, нет?
— Да нет, это вранье. Цены, конечно, не ресторанные, но вполне соответствуют духу времени.
— Ясно… Ну, если что — обращайтесь. Если Петров будет нужен — звоните, в любой момент представим. Да, кстати! Аннушкин коньяк любит. Ну, вы понимаете…
Пока добирались до следователя и соображали, что именно он любит, позвонил Костя и деланно равнодушным тоном доложил: вот вам еще один пожар до кучи! Будете выяснять по первому, между делом поинтересуйтесь и этим — занимательный такой пожар…
— Ну надо же… — удивился Иванов, занося данные в блокнот. — Первый день активной работы по делу — и уже такая отдача!
Следователь Аннушкин оказался человеком дотошным. Тщательно проверил копию запроса, предписание, удостоверение помдепа, выписанное на Иванова, ехидно уточнил, отчего это удостоверение совсем новое, и в завершение позвонил в приемную Витиного приятеля: есть у вас такой товарищ или как? А когда убедился, что товарищ на самом деле есть и послан по важной государственной надобности, задумчиво уставился поверх головы Иванова и философски изрек:
— Так… Думаю вот: оно мне надо или как? Я после дежурства уже дома должен быть. Просто задержался по делам… К начальнику, что ли, вас отправить? Пусть он с вами возится…
— На пенсию, что ли, вас отправить? — в тон парировал многомудрый Иванов, доставая из кейса бутылку «Багратиона» и лимон. — А коньяк начальнику отдать?
— Да ладно, я еще послужу, — Аннушкин жестом фокусника сотворил из воздуха граненые стаканы. — А у начальника язва, ему вредно…
— Ну, раз так… — Иванов плеснул коньяка — себе на донышке, следователю — на треть стакана. — Будем!
— А почему такие пропорции?
— Это вы — после дежурства. А у меня рабочий день только начался. Еще неизвестно, в какие кабинеты ходить придется.
Порезали лимон, выпили, закусили. Аннушкин еще раз перечитал копию запроса, с сожалением покосился на бутылку:
— Так… Наверное, вы зря на меня коньяк тратите.
— Почему?
— Думаю, придется вам в конечном итоге к Трофимову ехать.
— Это кто?
— Это важняк с генералки.
— ???
— Следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры РФ. Трофимов Игорь Викторович.
— А он здесь при чем?
— Сейчас расскажу. Поджог этот был у меня от силы неделю. Только и успел, что запросы сделать да с соседями поработать…
— Запросы?
— Ну да. Я человек ленивый, а поджогами давно занимаюсь, наработал определенную методику. Первым делом надо выяснить, не было ли ранее чего похожего у соседей. Если было, можно прокатиться к коллегам, посмотреть материалы расследования, пообщаться с пожарными дознавателями, если уже отловили — с самими поджигателями… В общем, это уже детали, вам это не пригодится. Главное — результат запросов.
— И каков результат?
— А я уже сказал: Трофимов забрал дело. По результатам моего запроса были выявлены еще два аналогичных поджога в других районах, эти дела объединили в одно и передали в Генеральную прокуратуру. Между прочим, по их инициативе. Так что можете ехать к Трофимову или сразу передать вашим разгневанным жильцам: никакой волокиты, дело в надежных руках, все будет в норме. Трофимов — из старой гвардии, ездит на «копейке», купленной двадцать лет назад, сын — офицер-десантник, жена учитель. Ну вы поняли, к чему это я — у него дела не пропадают и внезапно не закрываются. Хе-хе… А год для таких дел — это не срок.
— Понятно… А если не секрет, чего там такого было, что заинтересовало Генпрокуратуру?
— Да, в общем, не секрет… — Аннушкин покосился на бутылку. — Но к вашему запросу это не имеет никакого отношения. Вряд ли вам это будет интересно.
— А мне интересно, — Иванов опять расплескал коньяк по стаканам — в такой же пропорции. — Ну, за успехи в следственной работе.
— За них… — Выпили, заели лимоном. Аннушкин порозовел и приязненно улыбнулся Иванову: — Там, короче, получилось так… Квартира, которую я расследовал, была собственностью гражданки Кравченко. Кравченко Любовь Федоровна… Да вы зря записываете, вам оно вряд ли пригодится…
— Ничего, ничего, продолжайте… А трупов, говорите, не было?
— Не говорю! Это вам, видимо, пожарники сказали. Но точно, не было.
— А хозяйка?
— Вот! Хозяйка пропала без вести.
— Да вы что! А кто заявлял?
— В том-то и дело, что никто не заявлял. С работы ее уволили месяца за три до того, с прежними коллегами не общалась, а из родных некому было…
— В каком плане — некому? Нет, секунду, а где она работала?
— А что-то вы не на шутку заинтересовались, дружище… — подозрительно прищурился Аннушкин. — Скажите честно: запрос по хате на Большой Филевской — прикрытие, а по факту вы занимаетесь именно этим делом?
— Да ладно вам, — Иванов выверенным жестом разлил коньяк в уже пробированной пропорции. — Все равно ведь буду беседовать с Трофимовым.
— Ну что ж, верно, зачем еще один коньяк покупать. — Аннушкин жестом остановил Иванова — рановато для третьего тоста — и продолжил: — Так вот… В эту же ночь сгорела квартира в Одинцове — один в один таким же способом подожгли…
— А где работала эта Кравченко?
— Работала в «РОСГАЗе»…
— Кхм-гхм…
— Постукать?
— Гхе-кхе… не надо… — побагровевший Иванов налил в свой стакан воды из графина и залпом выпил. — Уфф… Кхе-кхе… Лимон… Проклятая косточка…
— Ну вот, работала шестнадцать лет, с момента основания. А уволили по статье — за алкоголизм. Так…
— Квартира в Одинцове.
— Да, сгорела трехкомнатная квартира в Одинцове. И тоже трехкомнатная квартира в Измайлове. В ту же ночь. Почерк — один в один.
— Да, занимательно.
— Занимательно? Ха! Занимательно то, что все три квартиры принадлежали одной семье!
— То есть как это — одной семье?
— Все три квартиры принадлежали семье Кравченко. Измайловская и филевская были оформлены на Любовь Федоровну Кравченко. А прописана она была в Одинцове. Там же были прописаны ее младший брат, мать, отец и их внучка.
— Погодите, погодите… Вы говорите — «были»?
— Точно — были. Дело в том, что вся эта семейка после пожаров пропала без вести… Что это у вас с лицом?
— Да так… Эмм… Гхм-кхм… Какая жуткая история…
— Согласен. Поэтому Генпрокуратура ее и забрала, эту историю. И правильно — ну их к чертям, такие истории. Ну, теперь самое время поднять третий. Давайте за тех, кто не с нами…