— Понял. Но у меня принцип: за рулем — ни грамма.
— Какой ты у нас правильный! И не отступишься?
— Нет.
— Хорошо. Уважаю принципы, — Сенковский уже начал потихоньку размякать от выпитого. — Ну, тогда давай так: домой тебя отвезут.
— Я на своей…
— Вот же вредина! Тебя отвезут домой на твоей машине! И поставят ее в гараж!
— У меня нет гаража.
— Черт… Ну ты тру-удный! Погоди… Как это — нет гаража? А где машину ставишь?
— Где и все — во дворе.
— Так… Ну, это не проблема… — Сенковский позвонил, тотчас же влетел секретарь с сиюминутной боеготовностью во взоре.
— Видишь этого типа?
— Вижу.
— Через три часа у него возле дома должен быть гараж. Вопросы?
Я думал, секретарь — на вид очень смышленый парнишка — начнет «отмазки» лепить: поздно, все уже по домам, вопрос можно решить только завтра…
— Все понял, сделаем. Разрешите выполнять?
— Вперед! — Сенковский налил водки и выжидающе уставился на меня: — Ну?
Секретарь кивнул и испарился. Я поднял рюмку. А куда деваться?
— Ну, поехали…
Никуда мы не поехали, а просто нализались до поросячьего визга. Общались и пили, пили и общались. Мир, дружба, «РОСГАЗ». Потом еще пили густой темный портер — представляете, после водки?! Кто-то воблу принес, уже и не помню, откуда… Сенковский что-то с надрывом живописал, но все не по теме, а в общем. Между делом какой-то странный совет дал:
— Будешь компилировать сонет, не бери у французов и уж тем более у Петрарки. Она все эти «канцоньере» и «…луч Феба золотил холодный мрамор статуй…» наизусть знает. Лучше сам попробуй. Пусть будет коряво, зато свежо…
Черт-те что. Ничего не понял… Единственно, сделал вывод: переживает он очень, что у них с женой все вот так нехорошо. А почему «вот так» — не сказал. Стойкий ленинец…
Домой меня отвезли на моей машине, как и обещали. Зашел сам, доложил по форме: прибыл, мол… и тут же отключился.
Вообще, удивительно: товарищ на вид очень даже средних кондиций, я его одним ударом убью… А пьет, как артиллерийская лошадь. Крепкий тип, двужильный…
Утром вскочил в шесть часов — бегать. Армейский рефлекс работает: если «завел» свои биочасы, в любом состоянии проснусь, когда надо, секунда в секунду.
Ох, и тяжко мне было! Голова раскалывалась, хотелось немедленно умереть. Если разобраться: кто заставляет олигархов мешать водку с пивом?! У народа это понятно: «водка без пива — деньги на ветер». А тут что? Полный маразм…
Мать вручила мне ключи — от гаража и от машины.
— Это откуда?
— Вчера товарищ твой передал.
— Какой товарищ?
— Который тебя привез. Ты был пьян, как свинья. Теперь так всегда будет?
— Нет, мам, не всегда. Просто, понимаешь, так получилось…
— Да… Вот это ты нашел себе работенку…
Собрал все мужество в кулак, выбежал. Смотрю, прямо посреди двора, рядом с песочницей, — гараж. Новенький, стальной, крашенный в цинк. Над воротами мощный фонарь висит. На воротах — цветным мелком, откровение: «Люська — сука!!!» и двенадцать вариантов известного национального вульгаризма из трех букв.
Ну вот: уже обновили и признали в качестве неотъемлемой детали дворового инвентаря…
Весь день никуда не ездили. До обеда сидел в «службе», таращился в телевизор и боролся с тошнотой. Дважды пил аспирин. Я же спортсмен, из меня выпивоха еще тот…
Потом пришел Вольдемар и объявил:
— Можешь ехать домой. Сегодня визитов не будет. Завтра и послезавтра — выходной. Отдыхай, набирайся сил…
Ага… Значит, терзается. И никакая она не сумасшедшая, все прекрасно понимает: неудобно ей смотреть в мои невинные глазоньки после дикого родео в сорочке и чулках! Просто бабонька совсем без тормозов — малость ошизела от вседозволенности и безнаказанности…
В субботу дрых до обеда. Нет, в шесть часов подскочил, как положено, но тут же и упал. Свобода! Да здравствуют выходные. Не появился на трассе, значит, нечего докладывать, все по-старому — так мы договаривались.
Весь день валялся, смотрел телевизор, отдыхал душой — как будто вернулся из бурного моря в тихую гавань. Немного штормило после всего пережитого. Вечерком созвонился с приятелями, пошел в боулинг. Легкое светлое пиво, шары до пота, азартные вопли, потом банька — прочь токсины суровой пятницы и гнетущая аура четверга. Лепота! Чтоб мне всегда так жить…
В воскресенье в полдень позвонила секретарша Валя и попросила поработать сверхурочно. Надо подъехать часам к пяти, чтобы ориентировочно в семь вечера свозить хозяйку на какой-то банкет и потом доставить обратно. Оплата, естественно, по двойной ставке.
Ладно, сделаем… Однако это уже интересно. На «суточном» не могла прокатиться? Чует сердце — неспроста все это!
Приехал, немного посидел в «службе», когда дали команду — машину подогнал к крыльцу. Наталья села, смущенно поздоровалась, глядя в сторону. Пока в салоне свет горел, разглядел: на ней было вечернее платье — уже другое, вроде бы зеленоватого такого оттенка, поверх — накидка из пумы (а «на работу» она всегда ездит в нормальной замшевой куртке), и гарнитур попроще, судя по серьгам, сплошь изумрудный. Я только сейчас догадался: накидка, чтобы платье не помять. Если шубу надеть, даже самую легкую, все равно можно помять, а с накидкой — другое дело. Век живи, век учись. Впрочем, чего тут учиться: все равно все мои последующие женщины — жены, подруги и так далее — никогда в таком ходить не будут…
Только выехали за ворота, хозяйка скомандовала:
— Останови…
Встал. Включил свет в салоне, сказала — выключи, смотреть не на что, мол… Сочувствую хлопцам из сопровождения: наверное, глядят в щелочку и переживают — чего там у них? И не выехать ведь, близко встали!
Наталья, отвернувшись к окну и теребя пальцами резинку уплотнителя, стала сбивчиво и невнятно извиняться за четверг. Очень искренне и униженно, с заметно проступающими в голосе слезливыми нотками:
— Прости… Я не хотела… Мне так стыдно… Понимаешь… Так стыдно… Я так виновата перед тобой…
Ну что ж, у меня сердце не камень. И переход на «ты» в данном случае вполне оправдан: скачки в одной сорочке и чулках на мужчине — достаточный повод для этого. Но она начальник, а я подчиненный, так что торопиться пока не буду. Мало ли какие у нее там будут перепады настроения?
— Все в порядке, забудьте об этом. Что ж я, не понимаю, что ли? Со всяким бывает…
— Да не со всяким! Я никогда себе такого не позволяла… Понимаешь…
— Да понимаю, конечно! Я на вас не в обиде…
— Ах, вот как… Я для тебя слишком старая?