— Чтобы не сказать больше. Послушай, даже если Вариил подслушал шепот ксеносовских колдунов — что это изменит? Мы уже мертвы. Если мы не погибнем здесь, то умрем на орбите.
Талос ответил не сразу:
— Катер проскользнул внутрь осадного кольца. Он может проскочить и обратно. Ты слышал, что Вариил говорил насчет кораблей-призраков. Правила игры изменились.
— И ты ему веришь? Считаешь, что тебе суждено выжить и объединить легион?
— Я не знаю, во что верить.
— Отлично. Если ты не обречен умереть здесь, то скажи — являлось ли тебе в видениях то, что случится после этой ночи?
— Нет.
— Вот и ответ. Ты умрешь здесь. Все мы умрем здесь. Так не будем же портить последнюю охоту, хромая и убегая, как раненые псы. Мы должны найти ее, пока она ослабела от раны, и не позволить снова застать нас врасплох. Это не наш путь.
Талос покачал головой и двинул плечом, перераспределяя вес Меркуция.
— Хватит, Кай. Я его не оставлю. И мне надо добраться до Вариила.
— Если ты веришь Вариилу, это твоя проблема. Не втягивай нас в это. И если ты действительно решил отказаться от нашей последней охоты, Меркуций все равно прав. Ты хочешь подняться на поверхность, а он нас задерживает.
Талос, не замедляя шага, гневно прищурился.
— Иногда, Кай, легко понять, почему Ксарл ненавидел тебя.
— В самом деле? — фыркнул Кирион. — Не прячься за его тенью, словно он бы растрогался при виде твоих чувств, похвалил тебя и похлопал по плечу. Ксарл бросил бы его первым. Ты знаешь это не хуже, чем я. Один из немногих пунктов, по которому у нас не возникло бы разногласий.
На это Талосу нечего было ответить.
— Братья, — произнес Узас с ледяным спокойствием. — Я слышу ее. Она несется к нам сквозь тьму.
Первый Коготь удвоил усилия. Кирион подпер Меркуция с другой стороны, помогая раненому хромать быстрее.
— Талос, — прокряхтел Меркуций.
— Заткнись. Просто шевели ногами.
— Талос! — рявкнул в ответ брат. — Время пришло. Трон в огне, Ловец Душ! Время пришло. Оставь меня. Беги!
Она снова возникла из тьмы, сжимая колдовские клинки в кулаках, закованных в костяной доспех. Метательная звезда, закаленная пламенем варпа, горела черным огнем. Копье шипело, словно раскаленный металл, только что вынутый из горна и брошенный в воду.
Коридор перед ней загородила одна-единственная фигура. Воительница почуяла химическую вонь оружейных масел и зараженной крови, текущей из ран. Этого она пометила. Она помнила запах его жизни.
Одинокий мон-ки из их нечистой воинской касты, брошенный своими братьями истекать кровью во тьме. Как же мало эти создания понимали в верности и чести.
Приблизившись, она увидела, как воин с усилием поднимает оружие, и услышала единственное слово на одном из грязных языков людской расы:
— Джутай-ла, — сказало умирающее существо из касты воинов.
Меркуций втянул ледяной воздух сквозь ротовую решетку шлема. Целеуказатель ретинального дисплея никак не мог захватить приближающуюся царицу ведьм, словно сама реальность отрицала ее присутствие.
Моргнув, чтобы прояснить зрение, он выпрямился под весом болтерной пушки и поднял ствол, целясь вглубь коридора.
Она подошла ближе, а Меркуций все еще не мог прицелиться. Что ж, тогда в бездну аугметический целеуказатель! Вернемся к первозданной чистоте.
Меркуций выдохнул это слово вслух, не заботясь о том, известно противнице или нет его значение:
— Охотничье зрение.
Секундой позже болтер дернулся в его руках, дрожа от ярости и поливая тесный туннель градом взрывчатых снарядов.
Оставшиеся в живых бежали.
Они бежали, не оглядываясь назад. Подошвы стучали по камню. Генетически усиленные мышцы вздувались и сокращались в оболочке из аугметических волоконных кабелей, а три легких и два сердца работали в полную мощь во вздымавшихся и опадавших клетках из ребер.
Талос перемахнул через кучу камней. Его ботинки грохнули о пол с другой стороны, ни разу не сбившись с шага. На глазных линзах мелькали рунические цифры, принимавшие значения от восьмидесяти четырех до восьмидесяти семи километров в час. Эти значения падали, когда ему приходилось притормаживать, огибая углы, или отскакивать от стен на перекрестках в попытке сохранить скорость.
Они бежали целых семь минут, прежде чем Талос вполголоса выругался. Число идентификационных рун на краю ретинального дисплея уменьшилось с трех до двух, и по воксу разнесся сигнал остановки жизненных функций.
Меркуция, умиравшего у нее в руках, била дрожь. Даже слабеющими глазами он видел, что ее шлем и доспех повреждены, броня потрескалась и сквозь трещины сочилась остро пахнущая кровь чужачки. Выпустив сорок снарядов из тяжелого болтера, воин лишь слегка задел ее. Взрывы искорежили и опалили доспех, хоть и не причинили его владелице существенного вреда, как надеялся Меркуций.
— Спи, — ласково произнесла она, но, несмотря на всю нежность, в голосе прозвучала насмешка.
Меркуций сжал копье, пронзившее его грудь, и потянул. Он продвинулся на полметра ближе к ней, слыша ужасный скрип металлического шеста, скребущего о сломанные ребра и опаленную плоть.
— Спи, — со смехом повторила она.
Этот громкий и мелодичный смех заставил Меркуция лишь сильнее стиснуть зубы. Он снова сжал и потянул копье. На сей раз воин едва двинулся — сила покидала его вместе с кровью.
Она выдернула копье, и эта боль оказалась куда сильнее той, что вспыхнула, когда копье с хрустом вошло в грудь. Теперь, с утратой опоры, онемевшие ноги Повелителя Ночи подломились, и он рухнул на землю. Лязг доспеха огласил коридор и рассыпался эхом.
На какую-то секунду воин застыл в позе эмбриона, стараясь вдохнуть, — но воздух не желал наполнять легкие. Меркуций тонул на суше. Зрение уже подернулось по краям серой пеленой.
Она прошла мимо. Вид ее ботинок у самого лица подействовал как катализатор, вернувший его в чувство. В режиме «охотничьего зрения» она казалась лишь размытым тепловым пятном, но опыт позволил ему вычленить нужные детали.
С криком, в котором боль и усилие смешались в одну громовую песню, Меркуций сделал движение — быстрее, чем когда-либо прежде, и уж точно быстрее, чем в оставшиеся ему мгновения. Сжатый в его руке гладиус вонзился сзади в ногу эльдарской девы и, выйдя из передней части голени, прочно завяз в плоти и кости. Воительница закричала так же, как он секундой раньше, и, развернувшись на месте, во второй раз вогнала ему в грудь копье.
Меркуций ухмыльнулся ей в лицо и потратил последнее свое дыхание на то, чтобы сказать, глядя прямо в глаза царице ведьм: