И новость, что он разводится с Кристиной и женится на какой-то красотке Акулине, восприняла спокойно — стоически. Все равно ей, хронической неудачнице, никогда не оказаться на месте этих счастливиц… А коли так, одна супруга или другая — какая ей разница? Даша чувствовала себя скромной пастушкой, которой вдруг выпала судьба стать королевской фавориткой. Конечно, Его Величество снизошел до нее, но попасть во дворец бедной пейзанке не светит…
И вдруг все изменилось. Короля безжалостно свергли с трона. В результате интриг коварной королевы он лишился своего царства, стал нищим и вмиг оказался никому не нужен… Никому, кроме бедной, верной пастушки. Лишь одна Даша готова была любить его не только победителем, но и побежденным.
После банкротства Андрея она испытывала смешанные чувства. Нельзя сказать, что радовалась его разорению. Она видела, как мучительно тяжело переживает ее любимый падение, как он страдает — и всей душой сопереживала ему, изо всех сил старалась поддержать и помочь. Но с тех пор как «А. А. Шелаев» перестал быть одним из самых богатых людей Москвы и сделался самым обычным безработным, в ее душе, может быть, впервые в жизни поселилась робкая надежда. Теперь его положение больше не стояло между ними непреодолимой преградой, и ничто не мешало им быть вместе. А деньги… Что деньги? Деньги — дело наживное. Они еще не старые, слава богу, здоровы, полны сил, на сносную жизнь себе заработают. Может быть, того уровня богатства, какой был у Андрея, им не достичь, но разве в том счастье? Счастье — это когда людям хорошо вместе, когда они дороги друг другу, когда есть любовь… А любовь у них есть. Это совершенно точно. Пусть только с Дашиной стороны, но она так велика, что ее хватит на двоих. И даже на троих. Андрюше уже скоро сорок, ему давно пора задуматься о ребенке, о наследнике. А что касается Даши, она мечтает о детях с тех пор, как подросли ее младшенькие.
С такими мыслями Даша и отправилась в магазин, в большой супермаркет, где в чайном отделе продавали на развес хороший кофе. Сама она кофе почти не пила, и дома раньше никогда не держала, но теперь научилась варить его и, судя по отзывам Андрюши, который обожал кофе, научилась делать это совсем неплохо. Накупив всякой снеди, Даша вернулась домой, встала к плите. Она пожарила курицу, настрогала два салата — и к приезду Андрея все было готово.
То, как сегодня выглядел ее любимый, Дашу в первый момент даже порадовало. Конечно, видно было, что он все еще подавлен, и одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять — пить он до сих пор не перестал, похоже, все так же топит свое горе в виски… Но все-таки в его облике сейчас не было той беспросветной «безнадеги», от которой совсем изболелось Дашино сердце. В глазах Андрея появилась некая задумчивость и пару раз за вечер вспыхнули веселые искорки… Неужели он начал потихоньку выбираться из проклятой депрессии? Боясь поверить в такую радость, Даша, убирая посуду после ужина, осторожно завела разговор о будущем. Конечно, она понимает, как ему тяжело… Однако кризис кризисом и разочарования разочарованиями, но жизнь-то продолжается! Не надо падать духом. И надо что-то делать, начать зарабатывать… Что он надумал насчет устройства на работу? Конечно, сейчас очень трудный период, и найти что-то приличное крайне сложно, но надо пытаться! Под лежачий камень вода не течет. А с его талантом, деловой хваткой у него все получится, главное начать. У нее, Даши, много знакомых и среди маминых пациентов, и из числа постоянных клиентов турагентства, она может поговорить…
— Слушай, Дашка, а чем это у тебя так воняет? — скривился вдруг Андрей посреди ее горячей тирады.
Она принюхалась.
— Воняет? Странно… По-моему, все в порядке. Я ничего не чувствую, кроме запаха кофе.
— Кофе? — неприятно удивился Андрей.
— Ну да, кофе. Я только что сварила его для тебя. Как ты любишь…
— Для меня? Люблю?.. — он, казалось, был возмущен. — А зачем?
— Но ты же любишь кофе, — ничего не понимая, растерянно пробормотала она.
— Дашка, ты что, с ума сошла? Я кофе терпеть не могу, меня всю жизнь от одного его запаха тошнит. Ты что, забыла?
Тот вечер, проведенный Андреем с Дашей, ничем не отличался от других подобных вечеров. Их обычных вечеров и ночей, к которым он уже успел привыкнуть за эти три года так, как привыкаешь к старому махровому халату, стоптанным тапочкам или вмятине на любимом диване, которую сам же и пролежал собственной задницей. С Дашей ему всегда было в общем-то хорошо. Тепло, уютно, мило, комфортно… Хоть и скучновато. Он прекрасно относился к Дашке, но в ней, увы, не было того, что привлекало его в женщинах, того, из-за чего он до сих пор так и не сумел забыть Катю… Он называл это интрига. Помнится, во времена его юности по радио часто крутили песню из новогоднего телевизионного фильма «Должна быть в женщине какая-то загадка, должна быть тайна в ней какая-то…». Его приятели смеялись над этими словами, коверкали их на все лады, как это принято у мальчишек, добавляя фривольный, а то и просто пошлый смысл, а ему эта песня нравилась. Он был с ней согласен. Катя тогда ему казалась воплощением загадочной женственности, от нее всегда исходило какое-то непостижимое интригующее почти осязаемое сияние. Это сияние виделось ему с момента их первой встречи. Да и позже, когда они уже начали встречаться, его отношение к ней как к существу, исполненному манящей тайны, не изменилось. Он так и не сумел до конца понять Катю, разгадать ее тайну. И теперь не сумеет никогда… А Дашка, милая, верная Дашка по сравнению с Катей казалась слишком простой. Не было в ней изюминки, не было интриги, загадки, бесконечной манящей тайны. Общаясь с Дашей, он почти всегда знал, чего от нее ожидать, что она думает, что чувствует, что скажет.
Словом, тот вечер ничем не отличался от других. Разве что заминка с кофе немало удивила обоих. Но ему отчего-то все время было не по себе. Настолько не по себе, что несколько раз он всерьез задумывался, не сорваться ли ему и не уехать немедленно из уютной Дашиной квартирки со всеми этими ковриками, занавесочками и заставленными безделушками книжными полками? Его так и подмывало сорваться с места, и он отчетливо знал, куда несется его душа. В тихий переулок, выходящий на оживленный Ленинградский проспект, в бар на Соколе. И привлекал его туда совсем не даровой алкоголь (хотя выпить ему тоже хотелось, и очень). По сравнению с виски, которым он привык накачиваться каждый вечер, купленное в супермаркете сухое французское вино показалось ему компотом. Ему мучительно хотелось встретиться с удивительной женщиной — со Старьевщицей. Он вдруг стал понимать наркоманов, готовых за очередную порцию «дозы» пойти на все. Вот так ему хотелось увидеться с этой женщиной, задать ей кучу вопросов и… И, возможно, что скрывать и прятаться от самого себя, получить еще денег, продав ей какое-то из своих воспоминаний. С каким не жалко расстаться…
Когда эта мысль оформилась в его сознании, он не на шутку и с удивлением обеспокоился. Неужели он все-таки поверил в реальность ее слов, в возможность покупки и продажи таких нематериальных вещей, как сохранившиеся в памяти образы? Может быть, это все же галлюцинации и он действительно сходит с ума? Да что это за наваждение!..