– Уважаемые, мы проделали слишком долгий путь, и нам хочется промочить горло. А вы, как я погляжу, уже закончили.
С правилами хорошего тона у парня были явные проблемы. Со знанием обычаев рустинцев тоже не все слава богу. Чего не скажешь о самом языке, которым он владел превосходно, а легкий акцент лишь делал его слова более певучими. Подобное знание языка просто невозможно без близкого знакомства с самими рустинцами. Вывод: кто-то нарывается на неприятности, будучи не у себя дома.
– Хозяин, уважаемый, пришли нам еще три пива. – Бедрич даже поднял руку с выставленными тремя пальцами в качестве подтверждения своих слов.
– Старик, ты не понял. Мои друзья устали, и им хочется присесть.
– Пшел вон, шавка подзаборная, – не оборачиваясь и поднеся к губам кружку, на дне которой еще плескалось немного пива, произнес Бедрич.
– Старик, у тебя две жизни?
– Слышь, убогий, отвали. – Это уже не выдержал Сергей.
Ну насчет убогого он, пожалуй, погорячился, по стати парень ему ничуть не уступал. Но кто придает значение таким мелким несоответствиям, когда назревает серьезный конфликт! Сергея аж затрясло от нетерпения, столько всего в нем накопилось за прошедшее время.
Народ начал понемногу обращать внимание на то, что происходит за их столом. Одно дело – появление наглой компании, и совсем другое – когда начинают задевать одного из них. А здесь вообще-то граница. Понимать надо.
– Я…
Что там он, никто так и не узнал, потому как Бедричу явно надоел этот гоношистый петушок. Даже не оборачиваясь, коротким замахом он разнес кружку о голову наглеца. Все разом вскочили на ноги, за исключением развалившегося на столе бесчувственного, усердно выпрашивавшего и таки выпросившего плюху парня.
Гости тут же оценили то простое обстоятельство, что, как по мановению волшебной палочки, разом поднялась вся харчевня. Поговорка «моя хата с краю, ничего не знаю» к местным явно не имела никакого отношения. На мгновение повисла гробовая тишина.
Попытайся оставшиеся пятеро и дальше качать права, их отсюда вынесли бы на руках. Рискни они взяться за оружие – их упрятали бы на два метра под землю. Сергей в этом не усомнился ни на мгновение хотя бы потому, что сам намеревался поступить именно так. Но не успел. Все закончилось, так толком и не начавшись.
Сначала прозвучал выстрел, а потом сквозь звон в ушах – все же громко получилось в помещении-то – послышался голос харчевника.
– Значит, так, петухи. Нечего мне тут устраивать бои. Марш на улицу. Все марш, – выразительно боднув взглядом Бедрича и его спутников, акцентировал внимание харчевник. – Там разбирайтесь, кто прав, а кто нет.
Что же, мужика понять можно. У него тут как бы коммерция, и ему совсем не блажит, если здесь начнется побоище. Он не законник и не комендант, чтобы начинать разбор и судилище. Его дело зарабатывать, и ярмарка тому большое подспорье. Если бузотеров просто прогнать, стол долго пустовать не будет, а если начнется драка…
– Прости, хозяин, – выкладывая на стойку деньги и не забывая про разбитую посуду, повинился Бедрич.
– Бывает. Ты тоже зла не держи. Завтра буду рад видеть в гостях, а сегодня не обессудь.
– Ясное дело.
Первый их вечер посреди местной цивилизации явно не задался и был наполнен сплошными разочарованиями. Все-то в нем было незавершенным. Разговор не закончили, пиво не допили, подраться и то не успели. Нет, ну что ты будешь делать! Сергей возвращался к их повозке, дрожа всем телом от переизбытка адреналина. Уже два месяца он весь как натянутая струна, как камень, готовый сорваться с кручи. Все это время его душила злоба, крепко замешенная на обиде из-за произошедшего с ними. Казалось бы, вот появился шанс для разрядки – и опять ничего. Он чувствовал, что еще чуть, и он просто взорвется.
– Ты как себя чувствуешь? – поинтересовался Бедрич, когда они уже вышли на окраину, где на пустыре раскинулся своеобразный табор.
– Если честно, то с удовольствием кому-нибудь накостылял бы.
– Угу. И я такой же. А ты как, Алексей?
– Да нормально. Драться – значит драться. Нет – так обождем.
– Тогда держи оружие. Пошли, Сергей, там сейчас стенка на стенку пойдут. – Хуторянин махнул рукой в сторону взволнованной толпы, урчащей в закатных сумерках.
– А какие правила?
– Драться голыми руками. Ногами, ниже пояса и по горлу не бить, со спины не нападать, обязательно окликать.
– А как отличить своих от чужих?
– А никак. Каждый бьется сам за себя.
– То, что надо. Ладно. Понеслась душа по кукурузе…
Утро добрым не бывает. Это точно. Особенно когда голова раскалывается на части. И ладно бы если с похмелья, в этом случае есть хотя бы слабое утешение – вчера-то было хорошо. А вот как быть, если и вчера было плохо? Сначала не дали нормально выпить. Потом не дали подраться. Хотя… Подраться у него все же получилось. От всей широты души… Только недолго. Двоих он отправил в нокаут, это он точно помнил, а потом его окликнул Бедрич и… Ох и тяжела рука у мужика. В себя Сергей пришел, уже когда его укладывали в повозку. Кстати, Бедрича тоже кто-то хорошо приложил, посадив на пол-лица такой синяк, что впору в травматологию обращаться.
Сергею тоже не помешало бы к врачу, рупь за сто, у него сотрясение головного мозга. Но это теперь где-то за гранью. В форте вроде есть фельдшер, но он если что и может, то только остановить кровотечение или живодерским манером вырезать пулю из мягких тканей. Так что в себя лучше приходить самостоятельно, шансов на выздоровление больше.
Нос изрядно разнесло, но это все же не помешало уловить щекочущий аромат готового завтрака. Осторожно неся голову, Сергей аккуратно вылез из повозки, вдохнув свежий воздух, наполненный различными ароматами – от запаха поздних полевых цветов до конского навоза и вот, готовой наваристой каши. Рот тут же наполнился слюной. Но сначала бы умыться.
Вон он, злыдень, машет рукой с зажатым в ней ковшиком, а второй ощупывает свое украшение. Остальные улыбаются, да так, что дураку последнему сразу понятно, как им сейчас хорошо. У молодых вид хотя и притомившийся, но радостно-возбужденный. Понятно, это он в отключке валялся, а они скорее всего до самой зорьки на гульбище были.
Это пятачок, где молодежь собирается и веселится по-своему. Там они и знакомятся, там же находят друзей и недругов. Многие супружеские пары рождаются на таких вот гуляньях, родители далеко не всегда лезут в дела молодых, разумеется, если те в их понимании не совершают глупость несусветную.
– Слушай, Бедрич, а какого ты мне в глаз засветил? – осторожно умываясь, все же поинтересовался Сергей. Нет, понятно, что, согласно правилам, каждый бьется сам за себя. Но все же.
– А кого там было бить? – с досадой ответил крестьянин. – Я раз махнул, того как не бывало, я вдругорядь – и этого нет. А душа-то просит. Гляжу, и ты, сердешный, маешься. Одного снес, нацелился на другого, тот вроде плюгавый, отмахнулся от него, третьего тоже с удара достал. Ну, думаю, видать, судьба. Вот и окликнул.