Глаза наставника светились таинственным блеском.
— Поразмысли вот о чем, Роберт. — Внутри каменного колодца тут же пошло гулять эхо. — Как Библии удалось пройти сквозь все бури, тысячелетиями терзавшие человечество? Почему она до сих пор с нами? Занимательные истории с захватывающим сюжетом? Разумеется, не поэтому… но причина все же есть. Именно по этой причине христианские монахи посвящали жизнь толкованию Библии. Именно по этой причине мистики-иудеи и каббалисты штудируют Ветхий Завет. А причина, Роберт, в том, что страницы этой древней книги хранят поразительные тайны… непочатый край мудрых мыслей, дожидающихся, когда мы их оценим.
Лэнгдону доводилось слышать теорию, согласно которой в Писании имелся скрытый подтекст, завуалированный аллегориями, символикой и иносказаниями.
— Пророки сами предупреждают, — продолжал Соломон, — что будут излагать свои откровения языком шифров. В Евангелии от Марка сказано: «Вам дано знать тайны… но услышите вы их в притчах». Книга Притчей гласит о словах мудрецов и «загадках их», Послание к Коринфянам проповедует «премудрость тайную, сокровенную». Евангелие от Иоанна предполагает «открывать уста в притче и произносить гадания из древности».
«Гадания из древности…» — мысленно повторил Лэнгдон, помнивший это странное выражение из Книги Притчей и семьдесят седьмого псалма. «Открою уста мои в притче и произнесу гадания из древности». Лэнгдон знал, что на самом деле ничего странного здесь нет, под «гаданиями» подразумевались неясности, подлинный смысл которых ускользал от понимания.
— А если у тебя еще остались сомнения, — продолжал Питер, — то Послание к Коринфянам открыто признает, что в притчах содержится два смысловых уровня — «молоко для младенцев и мясо для взрослых». «Молоко» — легко усваиваемый поверхностный смысл для незрелых умов, а «мясо» — подлинный, доступный лишь умам окрепшим.
Питер направил фонарь вверх, вновь высвечивая закутанную в плащ зловещую фигуру, направившую указующий перст на Библию.
— Я понимаю, Роберт, что ты скептик, но все же задумайся. Если в Библии нет никакого скрытого смысла, почему лучшие умы в истории — включая светил Королевского научного общества — изучали ее с таким рвением и усердием? Сэр Исаак Ньютон написал бесчисленное множество трактатов, пытаясь докопаться до истинного смысла Библии, и в их числе трактат 1704 года, где ученый признается, что ему удалось извлечь из священного текста научные факты!
Об этом Лэнгдон знал.
— Или возьмем сэра Фрэнсиса Бэкона, — предложил Питер. — Выдающийся ученый, которого король Яков нанял создать авторизованный перевод Библии, пришел к твердому убеждению, что в Писании зашифрован скрытый подтекст, и составил собственные шифры, которые изучаются по сей день. Тебе известно, разумеется, что Бэкон состоял в ордене розенкрейцеров и написал сборник «О мудрости древних». — Питер улыбнулся. — Даже поэт-иконоборец Уильям Блейк, и тот намекал, что надо читать между строк.
Лэнгдон догадался, какое стихотворение имеется в виду:
Мы смотрим в Библию весь день:
Я вижу свет, ты видишь тень. [11]
— Европейскими учеными дело не ограничилось, — ускоряя шаг, продолжил Питер. — Именно здесь, Роберт, в сердце зарождающегося американского государства, наши мудрые отцы-основатели — Джон Адамс, Бенджамин Франклин, Томас Пейн — в один голос предостерегали от буквального прочтения Библии. Томас Джефферсон, например, настолько был убежден в существовании скрытого смысла, что вырезал со страниц Писания все сверхъестественное и скомпоновал собственную Библию, «сокрушив искусственные нагромождения и оставив лишь подлинную основу».
Лэнгдон знал и об этом. Джефферсоновская Библия, издававшаяся до сих пор, сохранила всю спорную правку — например, в ней отсутствовало непорочное зачатие и воскресение Христа. Невероятный факт: в первой половине девятнадцатого столетия существовала традиция вручать Библию Джефферсона всем новоиспеченным конгрессменам.
— Питер, знаешь, это все очень интересно, и я понимаю, насколько велик был соблазн для ярчайших умов искать в Библии скрытые подтексты, но логика от меня все же ускользает. Любой лектор подтвердит: невозможно учить иносказаниями.
— Что, прости?
— Учителя учат, Питер. Мы изъясняемся прямо и открыто. Зачем же было пророкам — величайшим учителям в истории человечества — затуманивать смысл своих слов? Если они хотели изменить мир, к чему было шифровать откровения? Отчего нельзя было выразиться четко и ясно, чтобы все поняли?
Питер удивленно оглянулся, продолжая спускаться.
— Роберт, Библия не открывает потаенный смысл кому попало по той же самой причине, по какой держались в секрете Школы Мистерий. По этой же причине неофитов сперва проводили через церемонию посвящения и лишь потом допускали к изучению древней мудрости. И по этой же причине ученые Невидимого колледжа не делятся своими познаниями с посторонними. Эта информация наделена силой, Роберт. О Мистериях древности нельзя кричать на каждом углу. Мистерии — это пылающий факел, который в руках мастера озарит путь, а в руках безумца спалит всю землю дотла.
Лэнгдон остановился как вкопанный.
«Что он такое говорит?»
— Питер, я же вел речь о Библии. При чем тут Мистерии древности?
Питер обернулся.
— Разве ты сам не понял? Библия и Мистерии — это одно и то же.
Лэнгдон смотрел на него в замешательстве.
Соломон помолчал, давая другу осмыслить услышанное.
— Библия — это один из источников, сохранивших Мистерии в веках для передачи потомкам. Тайна распирает ее изнутри и неудержимо рвется наружу. Разве не видишь? «Гадания из древности» — это голос наших предков, которые шепотом, на ухо, делятся с нами своей сокровенной мудростью.
Лэнгдон молчал. Он привык считать Мистерии древности чем-то вроде самоучителя, объясняющего, как поставить себе на службу скрытые резервы разума. Рецепт личностного апофеоза. Профессор всегда скептически относился к могуществу Мистерий, поэтому согласиться, что Библия содержит ключ к их древним тайнам, было выше его сил.
— Питер, Библия и Мистерии древности противоречат друг другу по всем статьям. Мистерии уверяют, что бог внутри нас… что человек — сам себе бог. А Библия возносит Господа в небеса, оставляя человеку удел беспомощного грешника.