— Да-да, профессор Лэнгдон! — с явным облегчением воскликнул молодой человек. — Спасибо, что так быстро перезвонили. Мистер Соломон очень хотел с вами поговорить. Сейчас я вас соединю. Побудете немного на линии?
— Конечно.
Дожидаясь ответа Соломона, Лэнгдон с улыбкой посмотрел на бланк Смитсоновского института.
«Уж кого-кого, а лодырей в клане Соломонов нет».
Генеалогическое древо Питера украшали многочисленные имена преуспевающих магнатов, влиятельных политиков и нескольких выдающихся ученых — некоторые даже были членами Лондонского королевского общества. Единственная оставшаяся в живых родственница Питера, сестра по имени Кэтрин, унаследовала «научный» ген: она была ведущим специалистом в передовой области человеческих знаний под названием «ноэтика».
«Для меня это все китайская грамота», — подумал Лэнгдон, припомнив, как год назад, на приеме в доме Питера, Кэтрин пыталась объяснить ему суть ноэтики. Лэнгдон внимательно выслушал Кэтрин, а потом ответил:
— Больше смахивает на магию, чем на науку.
Кэтрин игриво подмигнула и заметила:
— Они связаны теснее, чем вы думаете.
В трубке опять зазвучал голос секретаря:
— Простите, у мистера Соломона сейчас телефонное совещание. Никак не может освободиться. Сегодня у нас все на ушах стоят!
— Ничего страшного, я перезвоню.
— Видите ли, он попросил ввести вас в курс дела. Вы позволите?
— Конечно.
Секретарь глубоко вдохнул.
— Как вам наверняка известно, ежегодно в знак признательности нашим щедрым благодетелям Смитсоновский институт устраивает торжественный вечер, на который съезжаются многие представители культурной элиты.
Лэнгдон знал, что по количеству ноликов в банковском счете недотягивает до культурной элиты. Впрочем, Питер все равно мог его пригласить.
— По традиции перед торжественным ужином ежегодно произносится программная речь. Специально для нее Смитсоновскому институту выделили Национальный скульптурный зал.
«Лучший зал в Вашингтоне», — подумал Лэнгдон, вспомнив роскошное помещение, где однажды слушал лекцию о политике: в огромном зале, где вдоль стен красуются тридцать восемь статуй выдающихся американцев, идеальным полукругом расставили пятьсот складных стульев. Когда-то в Скульптурном зале заседала палата представителей.
— Загвоздка вот в чем, — продолжал молодой человек. — Лектор заболела и только что сообщила нам, что не сможет выступить. — Он умолк, потом продолжил: — Мы спешно ищем ей замену. Мистер Соломон очень на вас надеется.
Лэнгдон ответил не сразу.
— На меня?! — Такого он точно не ожидал. — Питер может подыскать более достойную кандидатуру!
— Он сразу предложил вас. Профессор, не скромничайте. Наши гости будут в восторге от вашего выступления. Мистер Соломон просит вас прочитать ту же лекцию, что и на канале «Букспэн-ТВ», это было несколько лет назад, помните? Вам даже не надо будет готовиться. Вы рассказывали о символах в архитектуре нашей столицы… прекрасная тема для такого вечера.
Лэнгдон в этом сомневался.
— Если мне не изменяет память, речь шла скорее о масонской истории здания, нежели…
— Вот именно! Насколько вам известно, мистер Соломон — масон, как и многие его друзья, приглашенные на вечер. Поверьте, они с удовольствием выслушают вашу лекцию.
«В общем-то ничего сложного», — решил Лэнгдон. Все лекционные материалы он хранил дома.
— Что ж, я подумаю. Какого числа мероприятие?
Секретарь смущенно кашлянул.
— Видите ли, сэр, оно состоится сегодня.
Лэнгдон расхохотался:
— Сегодня?!
— Поэтому мы и всполошились. Институт попал в очень неловкое положение… — Секретарь заговорил быстрее: — Мистер Соломон готов прислать в Бостон частный самолет. Полет займет всего час, и к полуночи вы вернетесь домой. Знаете терминал деловой авиации в Бостонском аэропорту имени Логана?
— Найду, — неохотно признал Лэнгдон.
«Неудивительно, что Питер всегда добивается желаемого».
— Чудесно! Сможете подъехать туда, скажем… к пяти часам?
— Ну, ничего другого мне не остается! — усмехнулся Лэнгдон.
— Я просто хочу порадовать мистера Соломона, сэр.
«Питера все хотят порадовать», — подумал Лэнгдон и, не видя другого выхода, сказал:
— Хорошо, передайте ему, что я согласен.
— Замечательно! — с огромным облегчением воскликнул секретарь. Он сообщил Лэнгдону хвостовой номер самолета и прочую необходимую информацию. Интересно, Питеру Соломону хоть кто-нибудь отказывал?
Вернувшись к кофемолке, Лэнгдон подкинул в нее зерен. «Лишний кофеин сегодня не повредит, — подумал он. — День предстоит трудный».
Величественное здание Капитолия расположено у восточной оконечности Эспланады, на плоской возвышенности, которую городской архитектор Пьер Ланфан назвал «пьедесталом в ожидании монумента». Размеры участка впечатляют: больше семисот пятидесяти футов в длину и трехсот пятидесяти в ширину. Площадь внутренних помещений Капитолия превышает шестнадцать акров; здание насчитывает пятьсот сорок одну комнату. Неоклассическая архитектура следует образцам Древнего Рима, идеалы которого немало послужили основателям Америки для создания законов и культуры новой страны.
Новый пост охраны Капитолия расположен под землей, в недавно законченном экскурсионном центре, под великолепным стеклянным сводом.
Недавно принятый на работу охранник Альфонсо Нуньес внимательно рассматривал приближающегося посетителя. Бритоголовый мужчина несколько минут простоял в вестибюле, заканчивая телефонный разговор. Его правая рука висела на перевязи, а сам он слегка прихрамывал. Судя по изношенной армейской куртке и наголо обритой голове, к посту охраны шел военный. Военнослужащих на улицах Вашингтона всегда хватало.
— Добрый вечер, сэр, — сказал Нуньес, следуя протоколу службы безопасности, который предписывал обращаться к любому посетителю мужского пола, входившему без спутников.
— Здравствуйте, — сказал незнакомец, осматриваясь в почти пустом помещении. — Сегодня у вас тихо.
— Финал Национальной футбольной лиги, — пояснил Нуньес. — Весь город болеет за «Редскинз».