А если поймаете, придется драться со Степой. И тогда он просто заберет все, что у вас есть.
Ну, в общем, вот такие рыжие перспективы.
К тому моменту, когда Юра закончил комплектацию, на двух плащ-палатках, разложенных на полу, сформировался довольно внушительный пласт экипировки. Тут даже я, человек несведущий в таких вопросах, усомнился, что это паритетный обмен.
Думаю, вы понимаете: прожженный деляга Ганс в этом даже и не сомневался. Он животом отодвинул Юру подальше от плащ-палаток и кивнул на трофейную сумку.
— Ну, давай — что там у тебя?
— А если без сумки?
— А если без сумки, сразу забираю две трети того, что ты натаскал. И в первую очередь — газоанализатор и дозиметры. Юра, ты что, решил надо мной пошутить?
— Спокойно, Гансюля, наши в городе. — Юра выудил из сумки травматические пистолеты в кобурах и положил их на лавку. — Так пойдет?
Ганс быстро осмотрел трофеи, пожал плечами — судя по всему, его это не впечатлило — и разочарованно уточнил:
— Не понял… Вот это и есть изюминка?
— Ганс, ну а что ты хочешь? — Юра пожал плечами и с обидой в голосе воскликнул: — Тебе что, ракетную установку притащить?
Получилось скверно: обида явно не удалась, так же, впрочем, как и обращение к привычно выигрышной форме гротеска;
— У меня есть установка, — невозмутимо заявил Ганс — и непонятно было, шутит рыжий скопидом или нет. — Юра, если это — изюминка, тогда забираю половину, в том числе газоанализатор и лампу. Что-то ты в самом деле хватку теряешь. Вот раньше у тебя были изюминки — просто закачаешься. А теперь…
— Нет, это просто довесок. — Юра тяжело вздохнул и полез за пазуху. — А за изюминку у нас сегодня…
Тут он взял эффектную паузу и, продолжая держать правую руку за пазухой, левой принялся чесать нос.
Вот это был настоящий момент истины.
Если мы — я, доктор и Степа — смотрели на Юру просто с любопытством (и чего, интересно, этот мелкий бес сейчас вытянет?), то Ганс и даже Анюта буквально замерли в предвкушении сюрприза, выкатили глаза и дружно разинули рты: как простодушные детишки в тот момент, когда рождественский дед лезет в свой сказочный мешок за подарком.
И я понял, что в этом сообществе Юра в свое время был записным волшебником по части доставания неожиданных вещей, и умел удивлять даже таких людей, как многоопытный хозяин базы контрабандистов и его любимая дочурка-помощница.
— За изюминку у нас сегодня вот что. — Юра достал из-за пазухи небольшой продолговатый сверток и вручил его Гансу. — Держи, пулеметчик. Лично для тебя старался. От сердца отрываю!
Ганс торопливо развернул бумагу (это были листы, что дал мне доктор для составления схем), и в руках у него оказался кортик.
— Эмм… Кортик?
— Это не просто кортик, — замогильным голосом продекламировал Юра. — Это адмиральский кортик! Наградной!
— Да ладно — «адмиральский», — пробормотал Ганс, жадно рассматривая подарок. — «Новодел», наверно… Да? На ВДНХ купил, да?
— Я тебе говорю — адмиральский! Они штучные, на каждом номер! И потом, что значит «купил»? Это ты про кого — «купил»?!
О, боже…
До меня только сейчас дошло… И если насчет чоповских травматов я смолчал — как ни крути, все же трофеи, хоть и разбойные, то сейчас молчать был не в силах:
— Юра… Я не понял… Ты что, с-3,14-здил у адмирала кортик?!
Анюта сверкнула глазищами, задорно хихикнула и, воспользовавшись всеобщим замешательством, подсела ближе к Степе и прижалась к нему бедром. Степа окаменел и теперь уже не просто запунцовел, а буквально побагровел от смущения.
— Вот это ты сказанул, турист! — с превеликим огорчением воскликнул Юра. — Вот это ты ляпнул! Что значит — с-3,14-здил?! Да как только у тебя язык повернулся такое сказать?!
— Юра, а как это по-другому называется? Предложи свою формулировку?
— Во-первых, здесь девушка, так что выбирай слова! — сурово нахмурился Юра. — Во-вторых, как ты можешь говорить такое про своего коллегу?! Ты что, не видел, как все происходило?
— Видел. Этот кортик висел у адмирала на чреслах. Ты там терся рядом, помогал их инженера грузить. А теперь кортик у тебя! Перепутать невозможно: у кап-разов были обычные, а этот золоченый, наградной, с инкрустацией!
— Да ты ж ушел и не видел конца! — истово воскликнул Юра. — Он же вылез, чтоб не мешать нам инженера грузить! Этот же наличный растопырился, не влезал! Кортик зацепился, оторвался и упал — а я его подобрал и сунул машинально за пазуху. А потом, когда спохватился, — уже поздно было…
— Так значит, точно адмиральский, — с глубочайшим удовлетворением произнес Ганс, любовно оглаживая подарок. — Погляди какой — а? Просто красавчик… Ну, Юрик, — удружил…
— А теперь уже поздно отдавать! — завершил свое выступление Юра. — Потому что неудобно. Видишь, ты подумал, что я его спер. Ты — мой боевой товарищ! А что подумает адмирал, чужой человек, когда я его ему принесу?! Не, увольте — как хотите, а я отдавать не буду.
— Да-да, не надо отдавать, — поддержал Ганс. — Очень, очень неудобно получилось… Адмирал наверняка не поймет, так что… И мы с вами в расчете. Если есть желание, подымитесь в бар, посидите, выпейте за счет заведения, музыку послушайте.
— Да, давай погрузимся да зайдем на полчасика, — охотно «спрыгнул с темы» Юра. — Я вас с такими людьми познакомлю… Ганс, кто там у тебя? Из наших есть кто-нибудь?
— Есть, — кивнул Ганс и быстро назвал несколько имен или кличек, которые мне ни о чем не говорили.
— О, нормально! — обрадовался Юра. — Все, пошли грузиться…
* * *
Так… Барные посиделки я опущу: это ведь тоже рутина, тем более я ее плохо помню. Помню — выпил, потом еще, затем уже почти не помню, только Анюта, кажется, обнимала Степу, и он вроде бы был не прочь, хотя и смущался, а Юра о чем-то азартно спорил с доктором и пытался нас знакомить с кем-то, но неудачно, ибо там все были пьяные. Потом помню какие-то движения, но куда, с кем и на предмет чего — уже не помню совсем.
А! Помню, как оказался в родном подъезде. У нас старый «сталинский» дом, живут в нем солидные люди, преимущественно номенклатурщики. Консьержка — тетя Нина, чекистка старой закалки, — страшно удивилась, увидев меня в таком нетипичном состоянии, равно как и в аналогичном одеянии. И спросила, что со мной случилось.
— На тррр… ттгренирровке был… — мужественно прорычал я и по стеночке пополз домой.
Чувствовал я себя при этом примерно так же, как герой-подводник, вернувшийся из трехгодичной «автономки» — без орденов и с отчетливо трещавшим в ушах счетчиком Гейгера, но живой и донельзя довольный собой…
* * *
На следующий день…
Да, вот оно, слава богу! Я уж думал, не доживу до этого счастливого момента. И как только романисты умудряются обходиться без всей этой рутины и ловко скакать от эпизода к эпизоду?