– А тебе-то что там делать? – удивился Андрей. – Ник и сам может все узнать…
– Он, как ты помнишь, уже все узнал у соседей погибшей, – я посмотрела на Мельникова многозначительно, и тот кивнул, соглашаясь со мной, – так что, как говорится, одна голова хорошо…
– А две – уже урод? – сострил мой друг. – Ладно, поезжайте вместе, мне здесь от него толку все равно нет.
Я заметила, как Никита просто засветился от радости и начал в темпе собираться, бросая в мою сторону взгляды.
– А мальчика все-таки придется выпустить, – сказала я Мельникову, вставая. – Не виноват ваш фехтовальщик, Андрюша, как пить дать, не виноват. Это мне моя интуиция шепчет, а она, как тебе известно…
– Твою интуицию к делу не пришьешь! Хотя мне, честно сказать, и самому его жалко, – вздохнул Андрей. – Я, ты же помнишь, сразу тебе говорил, что…
– Жалко? – удивилась я и тут же возмутилась: – Мельников, имей совесть! Да если бы не я, строчил бы сейчас этот горе-племянничек чистосердечное…
– Все, мать, иди, иди. Тебя вон младший лейтенант ждет, – отмахнулся от меня Мельников, с головой погружаясь в свой компьютер.
Через минуту мы с Никитой уже шагали по узкому коридору Управления.
– А вы Андрея откуда знаете? – спросил мой новый знакомый, очевидно, для того, чтобы не молчать.
– Учились вместе, – лаконично ответила я.
– М-м… – уважительно протянул Ник, как будто я сказала, что мы вместе с Мельниковым прошли в Чечне и Дагестане все горячие точки и «зачистили» от бандитов не один десяток населенных пунктов.
Он открыл было рот, чтобы спросить меня о чем-то еще, но в этот момент – очень некстати – зазвонил мой мобильный. Я на ходу достала его из сумки.
– Слушаю.
– Татьяна?
При звуке этого голоса я едва не чертыхнулась: Дарий! Тот, который Донцов и который писатель. Легок на помине: только что, буквально минуту назад, Андрей помянул его тезку и коллегу, известную писательницу Донцову.
– Да, это я, – обреченно призналась я, да и что мне оставалось!
– Татьяна, а вы, если помните, обещали мне интересный сюжетец подкинуть, – радостно произнес господин писатель.
– Помню, конечно, как не помнить?!
– И что, я могу уже взять ручку и начать записывать?
Ишь ты, какой шустрый! Впрочем, я действительно обещала, а свои обещания надо… надо же как-то выкручиваться. Черт!
– Значит, так, – бодро начала я. – Жила-была на свете одна старушка…
– Старушка? – удивился Дарий. – О! Это очень оригинально! Та-ак… ста-руш-ка… Записал!
– Старушка была неимоверно богатой…
– Бо-га-той… Записал. И что же случилось с нашей старушкой?
– А случилось с ней то, что в один прекрасный день ее нашли убитой! – выдала я зловещим шепотом.
Никита покосился на меня удивленно.
– Так, так, – обрадовался Дарий, – у-би-той… Записал. Что дальше?
– А дальше началось трудное расследование, в которое включились все умнейшие сыщики города…
Меня неожиданно понесло. Я шагала по коридору и бодро шпарила про каких-то родственников, которые спали и видели, как бы им пришить свою задержавшуюся на этом свете прародительницу, про злых соседей, которые ненавидели сварливую бабульку и лили ей под дверь помои… А старушка – надо отдать ей должное – не оставалась в долгу и поливала их словесными помоями. Позже выяснилось, что покойница на самом деле состояла в одной банде и хранила у себя дома наркотики и три чемодана денег, а еще была содержательницей притона… Нет, нет! четыре чемодана и кроме притона содержала подпольный игорный клуб…
Дарий, судя по его восклицаниям, аккуратно записывал всю эту околесицу. Когда мы с Никитой подошли к моей машине, я завершила свой устный литературный шедевр такой фразой:
– …А тот лейтенант, который раскрыл преступление, оказался родным внуком той старушки, потому что когда-то в молодости она, как оказалось, родила мальчика от одного мексиканского шпиона, который все время ходил в сомбреро. Этот мальчик вырос в детдоме и стал русским шпионом, работающим в Бразилии под именем Диего Бочалис, а на самом деле его звали Дима Бочкин. Потом он приехал в свой родной город, женился, и у него родился сын, который вырос и пошел работать в органы… Вот он-то и раскрыл это преступление века… А потом все зажили хорошо и счастливо! Вот.
Я наконец закончила и радостно выдохнула.
– Ну, как? – поинтересовалась я.
– Шикарно! – завопил Дарий. – Просто шикарно. Спасибо вам, Татьяна, огромное спасибо! Уже бегу к компу и сажусь писать. Э-э… только один вопрос: а как именно полицейские выяснили, что бабулька была… тем, кем была?
– Как выяснили? – я задумалась на пару секунд. – Да очень просто: в квартире погибшей нашли дневник, в котором старушка делала записи на древнем угаритском языке. Она записывала все свои «подвиги» и экономико-финансовые достижения.
– На каком языке? – уточнил Дарий.
– На древнем угаритском, – терпеливо повторила я.
– А что, есть такой язык? – засомневался писатель.
Я только недовольно кашлянула в ответ.
– У-га-рит-ском, – по складам повторил, как эхо, Дарий. – Все, Татьяна, я записал. Большое вам спасибо! Такой сюжет! Такой сюжет! Коллеги по перу сдохнут от зависти.
Не сомневаюсь, усмехнулась я про себя, выключила мобильник и убрала его в сумку, потом открыла свою машину.
– Татьяна, что это сейчас было? – спросил удивленный Никита, смотря на меня, как на инопланетянку, широко открытыми глазами.
– Что? – не поняла я.
– Ну, вот все то, о чем вы только что рассказывали этому Дарию.
– А-а… Да так… Проверка наших доморощенных писателей на умственные способности, – усмехнулась я. – Вот думаю, неужели схавает?.. Садись в машину, Никита.
Молодой человек радостно шмякнулся на пассажирское место.
– А мы уже на «ты»? – поинтересовался он, осматривая салон моей красавицы.
– А ты что, против?
– Я?! Нет, никогда! Я только «за»!
– …Да я вам уже битый час говорю: нет у меня на участке бомжа в сомбреро! Не-ту! Может, вам по-японски повторить?
Он смотрел на меня почти тоскливо.
– Не надо, – разрешила я, – мы и так поняли…
– Ну, а раз поняли… – почти радостно начал участковый, мечтающий, наверное, выдворить нас побыстрее из своего кабинета.
– …Нет, подождите, – заартачилась я. – Если у вас и нет бомжа в широкополой шляпе, то, может, есть бомж, лицом похожий вот на эту даму?
Я достала из сумки фото Ахолии Ивановны. Участковый взял его у меня из рук.