А кому на работе пациенты наизусть читают Кафку? Кроме психиатров — никому. Пациенты Савелия вообще дружили с литературой, так уж сложилось. Рыбак рыбака видит издалека, культурный человек тянется к такому же. Поговорить.
Где-то у кого-то всегда можно найти что-то созвучное твоим мыслям и чаяниям. «Вот, даже классики об этом писали!» — гордо думают люди и укрепляются в своей правоте еще больше. А на приеме у врача непременно вставят цитату из классика. Да что там цитату! Один бедолага, измученный бредом ревности, шпарил наизусть лесковскую «Леди Макбет», [27] показывая, что может сделать с мужем неверная жена.
Принято считать, что грань между нормой и патологией в психиатрии тонка, чуть ли не эфемерна. Но так считают дилетанты, на самом деле грань есть всегда, иначе бы и психиатрии никакой бы не было.
Взять Артура Евгеньевича, любителя Кафки и Достоевского. Когда человек умеет отстаивать свои права — это замечательно. Сам о себе не позаботишься — никто о тебе не позаботится. Когда человеку небезразлично, что творится вокруг, так замечательно. Чехов называл равнодушие параличом души, преждевременной смертью. Но если общение с чиновниками по поводу благоустройства двора вызывает у человека суицидальные мысли, это норма или патология? На первый взгляд — явная патология, было бы из-за чего руки на себя накладывать. Но ведь чиновники бывают разные. С некоторыми пообщаешься — поневоле суицидальные мысли в голову полезут.
В будние дни ожидание не было столь тягостным, работа помогала отвлечься, к тому же поднакопилось много чего нечитанного по специальности.
В субботу утром нетерпение просто начало грызть изнутри. Савелий съездил на ТО (подошел срок), а на обратном пути закупился провизией на неделю. Вроде бы убил полдня, но после того как покупки были разложены, нетерпение снова напомнило о себе во всю мощь.
Звонить Виталику было неудобно и как-то по-детски, но кто мешает в субботний день позвонить домой двоюродному брату и узнать, как поживает он и его семья? Проявление родственных чувств в их первозданной простоте.
На звонок, как и ожидалось, ответила Лариса.
— Мой как бы муж где-то там, — сообщила она и сразу перешла в наступление: — Скажи мне, пожалуйста, какие это дела по работе могут быть у тебя с Виталием? Ты работу сменил? Экспертом каким-нибудь стал? Или это вы просто меня за нос водите?
— Не сменил, не стал, не водим, — отвечал по пунктам Савелий. — Ты про маньяка, который женщин в Останкино душит, слышала?
— Конечно, — хмыкнула Лариса. — Это ж первый враг моего семейного счастья!
— Так вот, Виталий советовался со мной по поводу душителя. Как с психиатром. Это и есть наши дела по работе.
— Точно? — недоверчиво спросила невестка.
— А что еще может быть между нами? — вопросом на вопрос ответил Савелий. — Ты что, на определенные отношения намекаешь?
— Нет, на то, что мой стрекозел может встречаться у тебя со своими бабами. Ты же не откажешь любимому братику, если он попросит о небольшой услуге?
— Знаешь, что я скажу тебе, Лариса? Если ты в беседе с другими людьми называешь своего мужа стрекозлом, а меня подозреваешь в устройстве притона на дому, то вам, наверное, лучше развестись. Таково мое личное мнение.
— Спасибо за совет! — ехидно сказала Лариса. — Я передам Виталию. Пока!
Настроение мгновенно испортилось. Пообщались, называется. «Какой же я идиот! — подумал Савелий. — Кто меня за язык тянул? Это же не только некрасиво, но и непрофессионально — лезть к людям с такими советами! Обидели необоснованные подозрения? Как будто секрет, что Лариса истеричка и умом, мягко говоря, не блещет! Но она все же родственница, пока, во всяком случае!»
Савелий представил, как теперь полгода, если не год, Лариса будет вспоминать к месту и не к месту: «Не зря Савелий советует мне развестись с тобой!» Захотелось в плане наказания постучать дурной головой о стенку, но разве это что-то изменит? Одно дело — сказать такое Виталику, близкому родственнику, которого знаешь с детства, но совсем другое — его жене, которую толком сам Виталик еще не узнал, времени не было. Да и вообще, какой смысл лезть в чужую жизнь? Сами разберутся…
Сразу же вспомнился владелец «Расстегаев-пирожков», расчленивший свою супругу. У них тоже не все было гладко, раз уж так закончилось. И близкие, наверное, тоже самоустранялись от вмешательства, говоря: «Сами разберутся». Вот муж и разобрался… Должен быть какой-то предел, после которого просто необходимо вмешиваться.
Размышления о семейной жизни брата заняли около часа. Итог получился обнадеживающим. Савелий пришел к выводу, что вмешиваться еще рано. Снова укорил себя за несдержанность и включил компьютер: раз делать нечего, то можно поработать над статьей о социальной тревожности [28] для журнала «Социальная и клиническая психиатрия».
Савелий не успел отстучать и первого абзаца, как позвонил брат.
— А я и не знал, что ты втихаря консультируешь мою жену!
Голос у Виталика был бодрый, можно даже сказать — веселый.
— Извини, неудобно получилось. Меня слегка задел ее тон и необоснованные подозрения. — Про «стрекозла» Савелий решил не упоминать. — Я и ляпнул не подумав. Лариса сильно сердится?
— Да нет, я бы не сказал. Как обычно. Ты сейчас занят?
— Нет! А что, есть новости?
— Да, — многозначительно сказал Виталик. — Если я не помешаю…
— Ты еще спрашиваешь! — заорал в трубку Савелий. — Конечно же нет!
— У меня дома атмосфера не та, — продолжил брат, как будто Савелий был не в курсе, — а в кабаке не совсем удобно. Я забыл, ты какую пиццу предпочитаешь?
— Четыре сыра, она же квадро формаджи. Но можно любую…
Не хватало Виталию рыскать по Москве в поисках пиццы, терять напрасно время.
— Четыре сыра есть, — ответил брат. — Я еще с грибами возьму и с салями.
— Есть повод для гулянки?
— Да, — коротко ответил брат. — Жди.
Кроме пяти пицц, две из которых были с четырьмя сырами, Виталик притащил кучу мясных нарезок, две банки с маринованными огурцами (одну — с помидорами), два больших пластиковых лотка с салатами («Оливье» и селедка под шубой), лоток поменьше с корейской морковью, селедку в рассоле, литровую бутылку водки «Абсолют», дюжину банок пива и четыре батона.
— Ожидаются еще гости? — удивился Савелий.
— Только мы с тобой, — ответил брат, — что останется, положишь в холодильник. Но наверное, все съедим, потому что я ничего не брал в рот со вчерашнего утра.
— Тогда, может, пригласим Ларису? — Савелию все хотелось загладить свою оплошность. — Мы же так и не отметили годовщину вашей свадьбы. Разве не лучше…