– Евгений Васильевич, а кто милицию вызвал?
– Вот этот господин. – Сухарев был на удивление склонен к сотрудничеству. Он кивнул в сторону плачущего мужичка и добавил: – Сам убил, сам и в милицию позвонил.
– Не убивал я! – взвыл мужичок. – Да разве б я на сестру руку поднял? Да мы с Танькой за всю жизнь и не поругались ни разу! Да у меня, может, никого, кроме нее, и в жизни-то не было! Да я сам за нее любому… – Не договорив, он зарыдал.
Я смотрела на него почти с изумлением. Это брат Кораблевой? Валик? Трижды судимый грузчик-алкоголик выглядел не опаснее бродячего котенка. Хотя, по словам Сухарева, именно он убил Татьяну. Правда, Кораблев это отрицает, но алкоголик ведь, как ему верить? Впрочем, Евгению Васильевичу случалось и ошибаться. Он вообще склонен к излишней прямолинейности – кто ближе всех к трупу оказался, тот и убийца. Господи, я же про самое главное забыла, про мальчика! Где ребенок?
– А Игорь? – Сергей тоже вспомнил о сыне. – Где же он?
– Мы никого не видели, – покачал головой Сухарев и обернулся к брату Татьяны: – Был мальчик?
– Не было. – Валик торопливо, по-детски, вытер слезы ладонями. – Танька одна пришла.
– Как это – одна? – Лариков схватился за сердце. – Игорь с ней был! Где он сейчас?
– Да откуда я знаю? Говорю же, не видел никого. – Валик опасливо посмотрел на Сергея. – Танька сказала, что ей квартира нужна, на время. И велела мне ехать в деревню, у нас там тетка живет. Денег дала, на билеты и на гостинцы для тетки. Я и ушел.
Я оглянулась на Гошку. Хмурый напарник деловито поливал водой Ларикову. Лицо и волосы женщины были мокрыми, но в сознание она еще не пришла.
– Возможно, Кораблева не хотела, чтобы он Игоря видел? – негромко предположила я. – Поднялась одна, выставила брата, а Игорь потом уже подошел?
– Возможно, – согласился Гоша, не отводя глаз от Елены. Ей же и объяснил: – Рассказывать – значит делиться, а так – он никого не видел, ничего не знает.
– Да я так и говорю! – встрепенулся замухрышка. – Никого я не видел и ничего не знаю! Я только вышел со двора, сразу приятеля встретил. Мы посидели маненько, совсем по чуть-чуть, потом добавили. А потом я подумал, что Танька мало денег дала, квартира-то моя. И раз она Таньке нужна, пусть платит, у нее деньги есть. А что, в стране инфляция! Только, когда я пришел, Танька уже лежала тут… а про пацана я ничего не знаю. Не было его!
– Где же Игорь? – Сергей продолжал мять рубашку у себя на груди. – Куда он делся?
– Да чего ты ко мне пристал?! – неожиданно обиделся Валик. – У меня сестра тут лежит не дышит, а он пристает!
– Гражданин Кораблев утверждает, что, обнаружив труп сестры, немедленно позвонил по телефону ноль два. – Сухарев обращался непосредственно ко мне. – Звонок зарегистрирован в пятнадцать пятнадцать.
Гошка отвлекся от Елены и тихо спросил у меня:
– Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?
Я выразительно уставилась на Сухарева:
– Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?
– Кроме одежды? В сумочке кошелька нет и телефона, – ответил Евгений Васильевич, строго выдерживая направление взгляда – на меня.
Из коридора донесся короткий смешок Андрея. Костя с Пашей удивленно переглянулись, а Лариков разворачивающегося перед ним представления просто не заметил.
Сухарев повернулся к Кораблеву и язвительно уточнил:
– Не подскажете, куда все это пропало? Или у вашей сестры не было сотового телефона?
– Ну был! А только я не знаю, куда девался, я не брал! Да что ж я, нелюдь какой, родную сестру грабить! Ну смотрите, ну обыскивайте меня, ну!
Он рванул на груди грязную майку, очевидно желая ее порвать. Майка оказалась крепкой, и тогда Кораблев задрал ее, демонстрируя впалый живот и тощую грудь.
– Обыскивайте! – выкрикнул он.
– Охота была вшей собирать, – недовольно проворчал Костя. – Завязывай со стриптизом, Тарзан!
– Костя, – негромко окликнула я, – а вы за батареей смотрели?
– Чего? – встрепенулся Кораблев. – Ты чего несешь? Ты чего лезешь не в свое дело?
– Костя, проверь. – Сухарев указал на старую «гармошку» под окном, облезлую и покрытую пятнами ржавчины, проступающей из-под краски.
Кораблев, не сводя воспаленных глаз с Кости, снова затеребил свою многострадальную майку.
Костя подошел к стене, пнул пустую бутылку, присел на корточки. Оглянулся на меня и сообщил:
– Пакет какой-то видно.
– Ну так доставай, – скомандовал Евгений Васильевич.
– Неудобно. Зацепить бы чем-нибудь. – Костя поискал взглядом подходящий предмет, потом предложил: – Может, у стула ножку отломать?
– Не имеете права! – живо отреагировал Кораблев. – Нет у вас такого права – имущество портить! Я гражданин!
Костя фыркнул и попробовал дотянуться до пакета пальцами. Пока он возился, я сходила на кухню. Впечатление, которое производило это помещение, я описывать не буду, скажу только, что вилку я там нашла.
Вернулась в комнату и протянула инструмент Косте.
– Спасибо, – обрадовался он и быстро извлек пакет из-за батареи. – Молодец, Рита!
Сухарев молча протянул руку, и Костя передал находку начальнику. Евгений Васильевич заглянул в пакет и повернулся к Кораблеву:
– Ну? И что вы теперь скажете, господин Кораблев?
Господин Кораблев взвыл и замолотил себя кулаками по голове.
– Сотовый телефон. – Сухарев достал из пакета мобильник и продемонстрировал его присутствующим. – И кошелек. – Теперь на всеобщее обозрение было представлено темно-малиновое портмоне. – Надо думать, не пустой.
Кораблев вцепился пальцами в жидкие кудри:
– Да это я, чтобы не пропало! Я, когда пришел… когда увидел… Танька лежит, а у нее деньги в сумочке и телефон! А я все равно наследник, все равно это все мне, по закону… А деньги она бы и сама мне дала, она мне никогда не жалела, Танька… Да я ж ее никогда, даже пальцем…
Слезы снова покатились из глаз Кораблева, и Сухарев брезгливо махнул рукой:
– Все вы так. Натворите дел, а потом воете.
– А вещи мальчика? – спросила я уже сама, без Гошиной подсказки. – У него рюкзачок был.
– Да! – встрепенулся Сергей. – Рюкзачок, фирменный! Его нашли?
– Ничего похожего, – покачал головой Сухарев.
– Здесь из фирменных вещей только пустые бутылки, – подал голос Костя. – Не квартира, а филиал помойки.
– А почему на Кораблевой нет платья? – задала я следующий вопрос. – И где оно?
Евгений Васильевич слегка улыбнулся:
– Нет, Рощина, мы поступим по-другому. Сначала вы мне все объясните. Как, вы говорите, фамилия ваших клиентов?