— Так что случилось с твоей сестрой? Разве ты не мог кому-нибудь сказать, копу или социальному работнику?
— Мой отчим — коп, — говорит он, и рот превращается в узкую полоску. — Я знал, что мне надо вытаскивать ее оттуда своими силами, ни к кому не обращаясь. Я хотел, чтобы она убежала и приехала сюда… мне требовались деньги, чтобы послать ей… на которые она смогла бы уехать. — Он ерзает на сиденье, трет рукой щетинистую щеку. — А потом один друг из Малатесты познакомил меня с Марио, который сказал, что готов покупать у меня всякую всячину и по хорошей цене. И если сначала я просил милостыню и рылся в мусорных баках, то после этого разговора начал подворовывать. Всякую ерунду. Мелкие вещички, главным образом.
— Кто-нибудь знал? Об этом?
Он опять сглатывает слюну.
— Сапфир. Сапфир знала, — отвечает он. — За пару недель до того, как ее убили, она дала мне кое-что из своих вещей, чтобы я продал их Марио. О той цепочке с подвеской сказала, что они ей не нужны… сказала, что подарил их какой-то очень богатый человек, какой-то клиент из клуба, который запал на нее. Приставал, говорила она.
— Это все? Это все, что она о нем говорила?
— Да. Упоминала о нем один-единственный раз. Предложила мне продать цепочку с подвеской, потому что они, вероятно, стоили дорого. Я выручил за них сто пятьдесят баксов, но настоящая цена, скорее всего, раза в три выше. Такой была Сапфир, знаешь ли. Всегда старалась помочь. И она не хотела оставлять их у себя… Не хотела держать у себя его вещи.
Теперь многое прояснялось.
— Она дала тебе и его часы, так?
Он кивает, смотрит на свои руки.
— Он напился пьяным в клубе и отдал ей часы… пытался заплатить ей за… ну ты понимаешь. Она разозлилась. Думаю, она хотела вернуть их ему… — Он какое-то время молчит. — Я тревожился из-за нее. Она казалась… пребывала в смятении. Волновалась. Я поговорил об этом с Марио, когда закладывал у него часы. Он тоже знал Сапфир. Один район и все такое. — Флинт качает головой. — Марио заинтересовался. Ему хотелось знать, кто этот парень, где Сапфир его встретила. Я сказал Марио, что он, должно быть, ее клиент из «Десятого номера». Я думал, Марио хочет ей помочь. — Он смотрит на меня, его глаза широко раскрыты, он хочет, чтобы я его поняла.
— А вместо этого он хотел шантажировать Гордона, — медленно говорю я, как только этот последний элемент пазла становится на положенное ему место. — И когда Сапфир убили, наверняка подумал, что теперь он в шоколаде.
На лице Флинта написано страдание.
— Мне следовало убедить Сапфир поговорить со мной. Но она не любила рассказывать о себе, знаешь ли. Предпочитала ни с кем не делиться своими проблемами.
— Это мне известно, — отвечаю я. Сердце громко бьется, сотрясает все тело. — Когда ты в последний раз видел ее?
— Она позвонила мне за день до того, как это произошло… за день до ее убийства. Попросила зайти. Когда я пришел, набросилась на меня чуть ли не с кулаками, так злилась. Обвинила меня в том, что я залез в ее дом, рылся в ее вещах. Я ответил, что у нее паранойя. Но потом сообразил… сообразил, что паранойей и не пахло. Это был Гордон или один из его парней. Думаю, искал улики, которые могли связать Гордона с ней. Какие-нибудь записи, все такое.
— Гордон, вероятно, послал к ней Винни, — говорю я. Отличная возможность кого-то подставить: отправить человека обыскать дом, в котором через день произойдет убийство. Тут в голове возникает новая мысль. — День после убийства. Ты был около ее дома, рылся в мусорных баках. Что ты в действительности там делал?
— По правде говоря, в день нашей ссоры я оставил в ее доме зажигалку. Серебряную, с моими инициалами. Единственную мою ценную вещь. Я собирался продать ее. Если не хватит денег на переезд Анны — моей сестры — сюда. Я подумал, что она могла выкинуть зажигалку, потому что разозлилась на меня. Потом начал волноваться, а вдруг ее найдет полиция. Тогда копы могли подумать, что я имею отношение к этому убийству. Я тревожился, что ты можешь подумать, будто я имею отношение к этому убийству.
Я смотрю на его пальцы, прижатые к кружке.
— Я так и думала. Какое-то время. Потому и убежала… в тот день в твоем месте, после того, как мы…
Какие-то мгновения мы сидим молча. Струйки пара поднимаются над нашими кружками, перекрещиваются, плывут к потолку.
— Сегодня, придя к парикмахерской, — говорю я, горло пережимает, — я обнаружила, что ты съехал. Совсем.
— Почти совсем, — поправляет он меня, чуть улыбаясь. — Я запаковал все свои вещи и подарил Малатесте. Уже садился в автобус, знаешь ли. «Отправляйтесь на запад, молодой человек» [31] , и все такое. Но потом я вспомнил, что забыл тебе кое-что сказать.
— Что?
Он отвечает не сразу.
— Что я не хочу оставлять тебя, — признается честно, поднимая на меня глаза. — Что не могу оставить тебя. — Он касается пальцем шрама над моим глазом. Я замираю. — Ты устанавливаешь свои правила. Не идешь на компромисс. Это потрясающе, Ло. Ты потрясающая.
— Ох, — выдыхаю я. Я хочу ответить тем же, хочу говорить ему: «Я тебя люблю» — снова и снова, но горло сжимает от чувств, а сердце распирает, оно гонит кровь с невероятной скоростью. — Ох, — это все, что мне удается сказать, прежде чем внезапно появляется патрульная Гарднер, в руках у нее одеяло, на губах улыбка, которую она не может подавить.
Она заходит, кладет толстое одеяло на стол.
— Я знаю, вы говорили, что вам ничего не нужно, но отопление у нас плохое, и вы можете замерзнуть. — Она снова уходит, закрывает за собой дверь.
— Знаешь, она напоминает мне тебя, — говорит Флинт, сверкая глазами, пододвигает руку к моей. — Она влетела в «Десятый номер», не дожидаясь подмоги или чего-то такого. Она хотела поговорить с Джонсом, и она собиралась поговорить с Джонсом. Слава богу. Иначе мы бы тебя не нашли. — Флинт смеется, до сих пор ему с трудом верится, что им это удалось, качает головой. — Знаешь, Джонс задолжал одной из девушек сорок баксов. Она как раз кричала об этом, когда мы пришли. Мол, убежал, когда она делала ему массаж, и не рассчитался. Ужасно злилась из-за того, что осталась без денег. — Он пожимает мою руку три раза. Три. Хорошо. — Патрульный сообщил, что автомобиль Джонса мчится по Сент-Клер-авеню. Гарднер догадалась, что он направляется к своему складу. Мы едва успели. — Он вновь кладет руку мне на спину. Проводит пальцем по позвоночнику. Я дрожу, придвигаюсь к нему.
— Этим утром я нашла симку Сапфир, — объясняю я. — Благодаря ей узнала, что это он, точнее, узнала, что это Якорь — такое Сапфир дала ему прозвище. Он пытался заставить ее спать с ним, и я не думаю, чтобы она согласилась. Я думаю, она…