* * *
Разговор по телефону с Андреем здорово напоминал свидание в тюрьме: Александра, сидя в углу, даже не глядела в мою сторону, но я не сомневалась, что она ловит каждое слово. Нечего было и думать о том, чтобы сообщить Андрею что-то важное, понизив голос и тем самым вызвав ее подозрение. Поэтому я старалась говорить, как обычно, убеждая его в том, что со мной все в порядке. Естественно, Андрей забросал меня вопросами, но я не смогла ответить ни на один из них в присутствии Александры. Что ж, по крайней мере, теперь родные и друзья не будут волноваться, что со мной случилось что-то плохое! Дело за малым – как-то передать информацию о том, что мне удалось узнать о «Родунице».
Я покинула комнату, в которой разговаривала по телефону, надеясь на то, что Александра убедилась в моей лояльности: уж я постаралась расхвалить общину ошеломленному Андрею. К счастью, он быстро сообразил, что я не одна.
После ужина я немного покопалась в саду – скорее для вида, нежели по-настоящему: уже стемнело, и впотьмах занятие сельским хозяйством казалось не слишком продуктивным.
– Эй, красавица, спать пора! – с укором сказал подошедший Петька. – Александра говорит, что беременным нельзя много работать в саду – дите может… того-этого!
– Уже заканчиваю…
– Я отведу тебя домой, – весело сказал он, отбирая у меня грабли. Только этого не хватало – именно тогда, когда мне просто необходимо остаться одной!
– Э-э, очень мило, – пробормотала я, – но мне еще… хотелось бы немного прогуляться…
– Ты чего – какой «прогуляться»? – выкатил глаза Петька. – Темно уже! Нет, пошли-ка домой: Полинка-то, вон, уже спит, поди!
Я в этом нисколько не сомневалась, так как Полина была исключительно ленива. Я все спрашивала себя: зачем Александре такая ленивая девушка? Платные «сестры» частенько проявляли пренебрежение к работе, но это понятно, ведь Александра не могла спрашивать с них, как с других, – чего доброго, они удочки смотают, прихватив с собой заплаченные за пребывание деньги. Так почему же Александра не избавится от Полины, не приносящей никакой пользы общине? Лично у меня с девушкой прекрасные отношения, но Александра-то не может не замечать ее лености? Самое большее, на что соглашалась Полина, – работа по кухне. Она и в самом деле отлично готовила, и дни, когда дежурила она, были в общине настоящим праздником. От всех остальных видов деятельности девушка старательно отлынивала.
Из-за Петьки мне пришлось возвращаться в комнату. Территория общины была большой, вокруг высились огромные сосны и ели, да еще и стемнело, поэтому я чувствовала себя комфортно в компании садовника. На подходе к домику я заметила какое-то движение и, оглянувшись, увидела водителя Сергея. Мужчина явно шел со стороны леса, и это значило, что он выходил за ворота. Скажите на милость, что ему могло там понадобиться в такой час? А потом я заметила лопату в его руках, и мне стало не по себе. Конечно, лопата – вполне безобидный садовый инструмент, но Сергей имел с ней угрожающий вид.
– Ты чего? – спросил Петька, так как я невольно замедлила шаг.
– Там…
– Это же Серега, – пожал плечами дурачок. – Наверное, ходил что-нибудь для Александры копать – может, корни какие?
Не знаю, что-то я не заметила у него в руках никакого пакета или корзинки – может, он все по карманам рассовал?
Полина, как и предполагалось, уже видела десятый сон, и это мне оказалось лишь на руку. Пробравшись на цыпочках к своей койке, я выглянула в окно: Петька ушел, и все вроде бы тихо – значит, можно идти к сараю. Только бы Лариса меня дождалась, ведь из-за Петькиной «куртуазности» я опоздаю!
На всем пути мне не встретилось ни души, однако пока не добралась, я чувствовала себя неуютно, так как тьма сгустилась настолько, что дорогу местами приходилось находить на ощупь. Окна почти во всех домиках были темными, и лишь в одном, том, где проживала Александра, горел неровный свет. Я никогда не посещала домик Александры, но мне казалось, что это – большое упущение: наверняка там нашлись бы ответы на многие мои вопросы. Тем не менее, сейчас не до того, и я, толкнув хилую дверь в сарай, вошла в темное помещение. В тот же момент чиркнула спичка, и я увидела Ларису с керосиновой лампой в руке, фитилек которой потихоньку разгорался, разгоняя темноту.
– Ну, слава богу! – с облегчением проговорила молодая женщина. – Я уж решила, что вы не придете!
– Прости, – виновато сказала я. – Меня Петька задержал…
– Неважно, – отмахнулась Лариса. – Главное, что вы здесь. Садитесь же, не стойте там, как привидение!
Я опустилась на сено, которым был устлан дощатый пол сарая, а Лариса поставила лампу на один из ящиков, стоящих вдоль стены.
– Как же вас сюда занесло, а? – спросила она, пристально глядя на меня. – Вы же умная, рассудительная женщина!
– Ты меня совсем не знаешь! – возразила я. – И давай-ка на «ты», ладно?
– Папа рассказывал о ва… о тебе, много рассказывал, и у меня такое ощущение, что мы давно знакомы.
Надо же, Андрей говорил с дочерью обо мне, причем тогда, когда между нами еще и намека не существовало на романтические отношения!
– Тебе нужно срочно сваливать отсюда, – продолжала Лариса, и ее обычно бледные щеки горели лихорадочным румянцем. – И не пытайся вернуть свои деньги – гиблое дело: просто скажи Александре, что передумала и решила рожать обычным способом…
– Лариса, ты не понимаешь, – прервала я ее. – Я сюда вовсе не рожать приехала, я расследую дело о пропаже человека!
– Значит… Тебя что, папа послал? Он совсем с ума сошел?!
– Почему?
– Ты же беременная! – рассерженно прошептала Лариса. – Или… Слушай, если это игра, то завтра приезжает врач, и он обязательно определит…
– Да нет, я беременна на самом деле, – поспешила заверить я ее. – И я не намерена проводить здесь много времени, но останусь ровно настолько, чтобы узнать как можно больше о «Родунице».
– Что ты хочешь знать? Я тут уже почти год и могу рассказать все, что тебя интересует… Ну, почти все.
– Как ты сюда попала? – задала я вопрос, который уже давно вертелся у меня на языке. – Отец же отправил тебя… В общем, куда-то отправил, хоть и отказался мне рассказывать, куда именно.
– Папа не хотел, чтобы у тебя были неприятности, – вздохнула Лариса. – К тебе в больницу приходил следователь?
– И не один, – подтвердила я.
– Значит, он все-таки оказался прав: тебе нечего было им сказать, и даже врать не пришлось! Понимаешь, папа боялся, что если следователь только почувствует, что ты говоришь неправду, то тебя затаскают по инстанциям, может, даже обвинение предъявят, а так…
– А как же он сам? – спросила я.
– Не знаю, – покачала головой Лариса. – Он ничего не рассказывал – впрочем, как всегда.
Это правда: Андрей все держит в себе, особенно неприятности. Значит, он ведет себя так со всеми, не только со мной? До некоторой степени осознание этого принесло мне облегчение: дело, оказывается, вовсе не во мне, а в том, что Андрей такой человек, и ничего тут не поделаешь.