Серый, облизав пересохшие губы, рухнул на пластиковый стул, стал шарить в карманах. Нашел.
– Бросай! – приказал Шибаев.
Серый швырнул. Идиот, ствол оставил в машине! А если… Он скользнул взглядом, измеряя расстояние до двери.
– Дохлый номер, – сказал Шибаев, подгребая ногой блестящую вещицу. – Руки! Жить хочешь?
Серый кивнул, вскинул руки и снова облизнулся. Он чувствовал, как взмокла спина. Он так бежал, спешил, ночью не успел спросить – эта дура, Ирка, помешала, – на кого этот работает. Рудик ясно сказал, узнай, на кого. А он не выдержал, поспешил. Как увидел его, чуть с катушек не слетел от радости! Он повсюду искал его, Лилькиного хахаля, посчитаться хотел, спрашивал. Лилька как в воду канула, и этот пропал. Он, Серый, глазам своим не поверил, когда увидел его! Все-таки он фартовый. Даже в жар кинуло. Обидчик лежал в полной отключке на полу. Никаких документов, ключей, денег – ничего, в карманах пусто, как с неба свалился. Ирка приказала тащить его в подвал. Пока тащил, все руки оборвал. Тяжелый, гад. Ну, и увлекся малость. Не выдержал. А потом приперлась Ирка с пушкой. Подвала ей жалко стало, падле. По правде говоря, он забыл и про Рудика, и про остальную шоблу, так руки чесались.
Серый исподлобья смотрел на Шибанова. Тот повторил:
– Жить хочешь?
Серый кивнул. Он не верил ему. Он никому не верил, и сейчас понимал, что пришел его час. Он на месте этого не выпустил бы.
– Координаты Прахова Константина Семеновича.
Серый опустил взгляд, чтобы выиграть время. Костик Прах! Вот на кого мы замахнулись! Крутой мужик, ему, Серому, до него, как до неба, калибр не тот. Костик – акула, он – ерш. Он даже не подозревал, что Рудик работает на Праха. Дурак этот, откуда у него адрес Праха? Он что, думает в одиночку его завалить? Даже не смешно. Он испытующе посмотрел на Шибанова. С бабой лопухнулся… Хотя Ирка чисто психованная, хуже последнего бандюка.
– Точно не знаю, – осторожно произнес он, напряженно вглядываясь в противника. – Где-то на севере, в апстейте вроде.
– Не знаешь? – спросил Шибаев, у которого комната поплыла перед глазами. Из последних сил он старался стоять ровно, чувствуя – еще минута, и он рухнет. – Жаль. Как ты сюда попал?
– Знакомый позвонил, попросил… – Серый запнулся, не решаясь повторить слова Рудика. – …помочь.
– Имя!
– Рудик. Его все знают.
– Телефон!
– В кармане, – Серый опустил было руку, но тут же снова поднял ее. Шестое чувство подсказывало ему, что, пожалуй, появилась надежда.
– Звони!
– И что сказать? – спросил Серый.
– Скажи, что тебе нужно переговорить с шефом!
– Он ответит, говори мне, я передам!
– А ты скажи, что хочешь сам, срочно. Понял?
– Да он мне не поверит, – сказал Серый. – Рудик не дурак. – Он поежился, представив себе, как отреагирует Рудик на странную его просьбу. А… может, поймет, может, догадается, что он попал… И примет меры! – Серый снова бросил взгляд на Шибаева. Тот в упор рассматривал его целым глазом, и от этого взгляда Серому стало еще больше не по себе. Он с трудом – так дрожали руки – достал мобильник. Непроизвольно выпрямился, услышав «ну!» Рудика. – Тут такое дело, – начал мямлить, – понимаешь… Поговорить надо… с Прахом лично. – Отвел трубку от уха, загоревшегося от ответа Рудика. – Так надо, сукой буду, Рудик, очень надо… – Он слушал раздраженный голос другана и смотрел на пистолет в руках этого… «А ведь он сейчас скопытится! – вдруг понял Серый. – Хана мужику. Надо потянуть». Рудик отключился, но Серый продолжал ныть, не сводя взгляда с человека у двери. – Рудик, пожалуйста…
Шибаев уловил смену в его поведении – Серый выпрямился, пропал страх в голосе, выжидает, сволочь. Он с трудом держал пистолет, подвал, мягко покачиваясь, плыл. Серый смотрел настороженно, лепя какие-то слова в телефон, и Шибаев догадался, что на той стороне уже никого нет. Серый – шестерка, вроде Лёни, только тот был жуликом с коммерческим уклоном, а этот – садист. Но оба шестерки. Он знал, что попытка достать Праха по телефону – полная безнадега.
Серый шевельнулся – никак примеривается прыгнуть, падаль! Шибаев нажал на курок. Звук выстрела показался оглушительным. Серый сделался пепельным. Он был уверен, что этот не выстрелит. Выстрелил. Пуля ударила в бетонный пол у ног Серого, срикошетив, попала в трубу. Из трубы со свистом повалил белый пар. Серый соскользнул со стула на пол, стал на колени, на джинсах расплылось мокрое пятно. Из горла его вырывалось нечленораздельное «ва… ва… ва». Он заплакал. Шибаев вспомнил негра с пляжа, которому он тогда вмазал. Негр так же скулил… Серый выл, стоя на коленях, слезы текли по лицу. Нервы сдали.
Шибаев отвернулся и с трудом полез вверх по лестнице, оступаясь, останавливаясь перевести дух, упираясь рукой в стену.
– Ты убил его? – спросил Грег уже в машине.
– Нет, – ответил Шибаев. Он сидел рядом, закрыв глаза, стиснув зубы от боли.
Грег не поверил, конечно.
– За машину не беспокойся, – сказал он. – Я потом заберу. И вещи твои из гостиницы заберу.
– Куда мы? – спросил Шибаев, не открывая глаз.
– К моей знакомой, – ответил Грег. – В гостиницу тебе… – он покосился на разбитое лицо Шибаева, – пока нельзя.
– А она… – Шибаев хотел спросить, как она воспримет появление чужого человека в таком состоянии, но у него не хватило сил закончить фразу.
Грег понял.
– Нормально воспримет, – ответил он. – Мита – классная баба. – В голосе его прозвучали ностальгические нотки.
– Твоя?
– Была, – не стал чиниться Грег. – Давно. Она классная баба и хороший человек, но, как бы тебе сказать… Характер! Босс. Ей домашний мужик нужен. А я свободный художник, сегодня здесь, завтра там. Да и женат тогда был, разводиться еще и не думал. Знаешь, Сашок, иногда бывает, встретишь женщину, и не красавицу, и любви вроде особой нет, думаешь, таких, как она, везде навалом, ну и – то не позвонил, то времени не было забежать, то отвлекся на другую. А потом оказывается, забыть ее не можешь, вспоминаешь и начинаешь понимать, что именно она и была твоей женщиной. Твоей половиной… – Он помолчал. Потом добавил: – Хотя я не уверен, что мы бы ужились. У таких, как Мита, шаг в сторону – побег.
– Что за имя?
– Суламифь.
Дом Суламифи оказался угловой пятиэтажкой. Они вошли в крошечный предбанник с панелью звонков. Грег надавил на кнопку против тридцать второй квартиры. Тишина в ответ. Шибаеву было так плохо, что он едва соображал, что происходит. Грег снова прижал кнопку. Раздался треск, и женский голос раздраженно произнес:
– Кто?
– Мита, открой, это я, Грег!
– Совсем охренел, в такую рань! Пошел вон!
– Мита, открой дверь, – повысил голос Грег. – Я по делу!