Дорога шла по берегу Женевского озера, которое скрывалось в тумане. Гроза продолжала свирепствовать. Время от времени сквозь пелену тумана проглядывало озеро, покрытое рябью, — чешуя гигантской рыбы, неизвестно как заблудившейся в облаках.
На границе у них не стали проверять документы, к великому облегчению Томаса, который не переставал твердить Яэль, что ее затея — настоящая игра с огнем. Путешественники поужинали в придорожном кафе сэндвичами, запивая их содовой.
Ливень утих, превратившись в унылую морось, когда они уже были в предместьях Колоньи. Они узнали дорогу в ближайшей аптеке, но немедленно заблудились. Томас остановил машину у небольшого магазинчика, который уже собирался закрываться, и Яэль побежала туда, чтобы купить карту города.
— Я пока попробую поговорить с Камелем, — предупредил Томас и отправился к телефонной будке.
Яэль вернулась через несколько минут, внимательно изучая карту. Томас стоял у телефона и ждал звонка. Не получив ответа через десять минут, он вышел из кабины и сел за руль. Вскоре им удалось отыскать улицу, где жил Анри Бонневиль. Это был роскошный и уединенный район, с шикарными машинами и огромными бассейнами самой причудливой формы. Живые изгороди скрывали виллы от любопытных глаз.
— Это здесь, — показала Яэль, когда они проехали мимо деревянных ворот.
Она едва не вывихнула шею, пытаясь разглядеть дом.
— Там горит свет.
Томас продолжал медленно ехать вдоль изгороди.
— И каков у нас план? Позвоним в дверь? Вломимся и потребуем объяснений?
— Поезжай дальше. Лучше оставить машину подальше, чтобы он нас не заметил. Сверни на ту улицу.
Томас послушался, и они оказались чуть ниже, на параллельной улице, откуда было отлично видно дом Бонневиля. С этой стороны его подпирали сваи, окна были ярко освещены, на озеро выходила большая терраса.
— И что теперь?
Яэль привстала, чтобы лучше рассмотреть дом.
— Подождем немного, посмотрим, много ли там народу.
Томас облокотился на руль и постарался рассмотреть, что творится в саду, окружавшем особняк. Там все было спокойно. Он не заметил ни одной камеры слежения.
Яэль поглядела на часы на приборной панели.
23:10.
Что же делать? Ждать, пока хозяин заснет, а потом проникнуть в дом? Все зашло так далеко, что ей уже трудно было контролировать ситуацию. Еще неделю назад у нее не было никаких проблем с полицией, а теперь она прикидывает, как влезть в дом швейцарского банкира.
Яэль еще раз осмотрела виллу. Громадный дом возвышался на холме, напоминавшем горнолыжный склон. Наверное, нужно подождать, пока не погаснет свет. Прошел час, дождь перестал. Яэль не выдержала и взяла рюкзак, в котором лежал пистолет:
— Пойду посмотрю.
Томас собирался завести мотор, но Яэль остановила его:
— Я лучше пешком. Меньше шума.
Томас вышел, готовясь пойти с ней, прежде чем Яэль успела предложить ему подождать в машине. Они поднялись вверх по улице и пошли вдоль живой изгороди. Остановившись у ворот, Яэль исследовала домофон: черная панель, камера слежения. Яэль убедилась, что на улице, кроме них, никого не было, и на глазах у изумленного Томаса ловко вскарабкалась на дерево. Через секунду она была уже на другой стороне.
— Сумасшедшая! — сердито пробормотал Томас и полез за ней.
На другой стороне незваные гости увидели идеально подстриженный газон и аллею, ведущую к большому гаражу. Невысокие фонари освещали дорожку.
— Подумай хорошенько, что ты делаешь! — прошептал Томас. — Еще минута, и будет слишком поздно!
— Уже слишком поздно.
Она быстро зашагала к главному входу. Прильнув к дверному окошку, Яэль заглянула внутрь:
— Я вижу свет.
Яэль взялась за ручку.
— Яэль! — взмолился Томас, стараясь говорить тише.
Она пристально посмотрела на него: ее решимость была гораздо сильнее его страха. Здесь, за этими стенами, находится истина. Ответы на все вопросы.
Почему ее жизнь так изменилась всего за несколько дней? Почему это произошло с ней? Чего от нее хотят?
Яэль повернула ручку.
56
Холл выглядел довольно скромно, мебели было немного: обычный современный стол, на нем лампа, на стене картина в стиле импрессионизма, о которой нельзя было точно сказать, принадлежит она кисти мастера или любителя. Открытая дверь вела в гардеробную, виднелись ряды обуви, пальто, висевшие на вешалках. Там тоже было светло, и Яэль подкралась на цыпочках. Пахло кожей и гуталином.
Никого.
Дальше находилась гостиная, освещенная по всему периметру десятком настенных светильников, дававших теплый рассеянный свет. Высота потолка была не меньше семи метров. Сбоку к гостиной прилегала большая, обшитая деревом терраса.
Яэль осторожно наклонилась, разглядывая каждый уголок, ощупывая каждую вещь. Никого не было видно. Тогда она медленно вошла в гостиную. Плоский телевизор последней модели висел на стене; на экране шла реклама, но звук был выключен.
На низеньком мраморном столике со столешницей из темного стекла она заметила стакан, полный на треть. Яэль поднесла его к носу.
Виски.
Бонневиль где-то здесь.
Томас заглянул в столовую. Вернулся, покачал головой. Рядом с огромным камином была лестница, которая вела наверх. Томас решил подняться.
— Может быть, он в спальне, — прошептал он.
Яэль направилась за ним, но тут внимание ее привлекла двустворчатая дверь, одна половина которой была приоткрыта и пропускала полоску света. Девушка подошла поближе.
Книжные стеллажи с полками из темного дерева окружали массивный письменный стол, на котором лежала куча книг и папок. Лампа освещала кожаный бювар и набор дорогих ручек.
Яэль вошла, по щиколотку утопая в пушистом ковре. Пододвинула тяжелое кресло и села в него. Под потолком она заметила два плоских экрана, на которых бежали курсы валют и ценных бумаг. В комнате не было ни пылинки. Неяркое освещение подчеркивало мягкие изгибы мебели, отражалось в деталях из дерева.
Все предметы здесь — даже карандаши и папки — были отличного качества. Обстановка буквально дышала роскошью, хотя это не бросалось в глаза.
Сев в кресло, она ощутила атмосферу могущества. Почувствовала вес и значительность каждого слова, набранного на клавиатуре ноутбука; важность каждого электронного письма, каждого факса, которые могли принести или упустить миллионы, создать новые рабочие места или уволить тысячи людей, обогатить или привести к банкротству. Она находилась в одной из важнейших точек мировой финансовой системы. Сама по себе эта точка не могла изменить ход Истории, но человек, который ее контролировал, влиял на экономику планеты. Он мог в одну секунду изменить жизнь миллионов, миллиардов людей.