Звонок повторился. Но это был не телефон, звонили в дверь.
Яэль встала и с ужасом поняла, что она совершенно голая. Она направилась в ванную, видневшуюся за приоткрытой дверью. Надела махровый белый купальный халат и умылась, посмотрела на себя в зеркало: впалые щеки, красные глаза.
В дверь снова настойчиво позвонили.
Яэль огляделась и заметила на мыле надпись «Плаза Отель». Она открыла дверь. Лакей в ливрее протянул ей листок бумаги:
— Добрый день, мадемуазель! Прошу прощения, что побеспокоил вас так рано, но по телефону уверяли, что это очень важно.
Яэль приняла послание и закрыла дверь.
Она прочитала:
«Я должен с тобой поговорить». Дальше адрес ресторана и время: 8:15. Подпись: Томас.
Яэль посмотрела на настенные часы: семь утра. Он приглашает меня на маленький прощальный завтрак, подумала она. Хочет оправдаться. Или… Нет, она тут же отогнала эту мысль. Он не сделает ей ничего плохого. И тем не менее он виноват. Он манипулировал ею. Он использовал ее, открыто лгал, играл ее чувствами. Тому, что он сделал, нет оправдания. Ей больше не о чем с ним говорить. Она чувствовала к нему только безграничную ненависть.
Но она знала, что пойдет на встречу. Маленькая надежда теплилась в ее сердце: вдруг в его взгляде она сможет прочесть, что все это лишь коварная ложь Гоферда?
Не будь дурой…
Свидание в публичном месте. Он хочет избежать скандала? Или показать ей, что она может не бояться его?
Яэль сглотнула. В горле было сухо, а в животе пусто. Как бы ей хотелось, чтобы все это оказалось ложью, чтобы можно было броситься в его объятия. Яэль дала волю слезам. Хотя он их не заслуживал…
Она опять пошла в ванную и двадцать минут простояла под горячим душем. Когда Яэль нашла одежду, в которой была накануне, то сразу же заметила желтый конверт, лежащий сверху, и осторожно взяла его. Конверт был очень легким. Яэль удивилась. Она думала, что внутри по меньшей мере детонатор. Яэль встряхнула письмо. Внутри не было ничего, кроме бумаги.
Зачем нужно ждать, чтобы узнать, что там? Она ничего не обещала Гоферду и вполне может открыть письмо прямо сейчас. К собственному удивлению, она этого не сделала. Она еще помнила, что прошла весь этот путь вместе с Томасом. Яэль порылась в рюкзаке. Пистолет исчез.
Она вышла из отеля, чтобы наконец узнать всю правду о себе.
82
Ресторан находился на последнем этаже здания, возвышавшегося над Манхэттеном. Почти все столики были пусты, лишь несколько мужчин и женщин, которые работали в офисах на нижних этажах, пришли сюда, чтобы выпить утренний кофе.
Яэль заметила Томаса, сидящего у окна. Он разглядывал горизонт и солнце, отражавшееся в волнах залива. Она молча села напротив. Их взгляды встретились. И она поняла, что Гоферд не врал. Нет больше игры в соблазнение, нет заговорщических улыбок. Перед ней сидел человек, отягощенный грузом того, что он совершил.
— Я не буду оправдываться, — спокойно сказал Томас. — Я сделал это, потому что это моя работа.
Яэль сдержала слезы. Стиснула зубы и проглотила подступивший к горлу комок.
— Ты… — сказала она. — Ты отвратительнее всех.
Томас откинулся на спинку стула и сжал губы. Он долго молчал, глядя в окно, потом ответил:
— Это не то, что ты надеялась услышать, но я расскажу тебе, какова была моя роль. И пожалуйста, не уходи, не дослушав до конца. Я расскажу все, чтобы разрушить придуманный тобой образ.
И он рассказал ей, как сблизился с ней, подтвердив все, что говорил Джеймс Гоферд. Он должен был прикрывать ее и подталкивать в нужном направлении, чтобы в конце концов она убила Гоферда. Он рассказал ей о том, что не было предусмотрено первоначальным планом. Никто не думал, что она столкнется лицом к лицу с Оливье Лангином. Томас должен был опознать Лангина, но не приближаться к нему, ведь той ночью Лангин должен был умереть. Это было нужно, чтобы запугать Яэль. Но она узнала, где он работает. Томас сделал все, чтобы перехватить Лангина; он хотел с ним поговорить, но тот испугался. Люброссо все же удалось свести с ним счеты, но все могло провалиться, поскольку Яэль оказалась рядом. Томас боялся, ведь достаточно было одного неосторожного слова, и она бы все поняла.
Яэль вспомнила, как он был взвинчен тогда, как готов был броситься на Лангина. Она думала, что он хочет защитить ее, а на самом деле просто собирался заставить бандита замолчать.
Яэль удивила Томаса, когда сумела добыть сожженные документы. Впрочем, это позволило им выиграть время, поскольку все пошло не так, как было задумано. Вмешались люди Гоферда. Они хотели уничтожить Яэль и заставили ее покинуть дом, куда Бонневиль намеревался передавать дальнейшие сообщения. Нужно было импровизировать. Торопиться, пока наемники Гоферда не установили личность Томаса.
Расшифровав послания на сожженных бумагах, Томас восстановил упущенные звенья операции и подтолкнул Яэль к следующим загадкам.
Оружие, которое она нашла, было использовано для убийства Люброссо. Предполагалось, что тот же пистолет послужит для убийства Лангина, но, когда Люброссо отравил его, Бонневиль приказал изменить план. Люброссо пришлось пожертвовать. Если бы все шло, как задумано, Яэль бы убила Гоферда из этого револьвера, и власти могли бы проследить «кровавый путь» Яэль. Дело предстало бы как приступ безумства хорошенькой, но одинокой дамочки, которая неизвестно за что убила сначала старика в Эрбле, а затем нью-йоркского миллиардера. Эта история взбудоражила бы умы, как было с Ли Харви Освальдом, Сирханом Сирханом и другими знаменитыми убийцами. Непременно возникли бы сайты, создатели которых провели бы параллели между Яэль и Гофердом. Бонневиль избавился бы от своего соперника. Согласно правилам игры, он заработал бы очки за совпадения в истории Яэль и Гоферда и возвысился бы в иерархии Теней. Таков был его план.
Самый опасный момент Яэль создала, когда благодаря своей проницательности вышла на Бонневиля. Томас сделал все, чтобы удержать ее. Яэль угадала правильно: времени, чтобы предупредить швейцарского банкира, почти не было, но Томас сделал это прямо перед их прибытием, когда уходил, чтобы «позвонить Камелю».
Кстати, история с Камелем была полной импровизацией. Растерянному неожиданным появлением убийц на их пути, Томасу было нужно немедленно придумать решение. Нужен был кто-то, кто не выдаст их и при любых обстоятельствах будет соблюдать нейтралитет. Тогда он вспомнил о Камеле.
Он познакомился с ним под предлогом того, что пишет статью, хотя на самом деле должен был шпионить за ним. Друзья Бонневиля в американском правительстве беспокоились, что сын дипломата может выследить их, поскольку тот слишком рьяно занимался своими расследованиями. Томас втерся в круг его знакомых и должен был составить отчет о том, что Камелю известно. Камель знал слишком много, но его связи спасли ему жизнь. Было решено, что за ним лучше следить, чем убивать: риск был слишком велик, а убийство лишь прибавило бы правдоподобности теориям, которые Камель защищал. Спустя много месяцев после той встречи Томас вспомнил о нем. Камель помог им. Он оказался очень полезным.