Ее разбудил дождь.
Наступил день, грустный и серый. В доме было тихо. Матильда и Оливье еще спали, но как только она встала — они тоже проснулись. Эмма вместе с ними спустилась на кухню, но там никого не было — ни Тима, ни Монговица.
— Они нас бросили? — спросила Матильда.
— Нет! Конечно нет. Наверное, они пошли к катеру. Хотите позавтракать?
Эмма приготовила им хлопья и по стакану апельсинового сока, стараясь скрыть свою тревогу. Она сидела задумавшись, когда заметила, что Матильда стоит у открытого окна.
— Дорогая, отойди оттуда, — сказала она ей.
— Мне показалось, что меня кто-то позвал, — сказала девочка.
Эмма поставила стакан:
— Матильда, отойди, пожалуйста! Тебя могут увидеть.
— Кто-то идет, — воскликнула Матильда. — Не Тим… и не тот, второй… Это кто-то незнакомый!
Эмма вскочила так резко, что перевернула стакан Оливье. Она оттолкнула Матильду от окна и посмотрела наружу.
К дому подходил человек, за ним другой, они что-то кричали, но шум дождя мешал Эмме разобрать слова.
Это были двое полицейских.
Эмма отскочила от окна.
— Дети, обувайтесь, — приказала она.
— Мы уходим? — спросила Матильда.
— Мы покидаем остров.
Эмма помогла им натянуть грязные грубые башмаки и бросилась к двери.
Они выскочили под дождь и ринулись к первому полицейскому.
Тот подскочил от неожиданности и махнул своему коллеге, подзывая ближе.
— Вы ранены? — спросил он Эмму.
— Нет. И пожалуйста, говорите тише, не привлекайте к нам внимания.
— Сколько вас? Где остальные? Что здесь произошло?
Слова сыпались слишком быстро, он казался напуганным.
— Я все расскажу, но, пожалуйста, отойдем подальше.
И только сейчас Эмма разглядела его вблизи сквозь потоки воды, обрушивающиеся на них. Ее сердце сильно забилось: он не брился уже несколько дней. Разве это не нарушение устава? Эмма подумала о самом худшем, но тут же взяла себя в руки. Может быть, дисциплина на Маркизских островах не такая строгая…
Другой полицейский подозвал детей.
Эмма никак не могла избавиться от чувства, что что-то не так.
Форма. Она сидела на них как-то не так. У одного рубашка была расстегнута, у другого были слишком тесные брюки. Эмма заметила коричневое пятно на воротнике у первого полицейского.
Кровь?
Она почувствовала, как в висках у нее застучало.
— Идите же сюда, мы вас защитим! — повторил тот полицейский, который говорил слишком быстро.
Эмма слышала его словно сквозь туман, голос был далеким, слова растянуты, жесты замедленны. Она анализировала все. Ее мозг, подхлестываемый адреналином, замечал каждую деталь, извлекал всю полезную информацию.
Этот человек вовсе не напуган, поняла Эмма. Он лжет. Он притворяется, и довольно плохо, потому что еле сдерживается от возбуждения.
Опасность! — посылал ей тревожные сигналы мозг.
Эмма сделала знак, чтобы они подождали, и повернулась к ним спиной.
— Мы пойдем за вещами, — сказала она, обняв детей за плечи и отталкивая назад.
Эмма молилась, чтобы никто из них не стал сопротивляться и не сказал, что все вещи уже тут. Дети не подвели и безропотно подчинились.
Дождь грохотал так, что Эмма не знала, что делают сейчас «полицейские».
Только бы они остались ждать там. Только бы не пошли за нами.
Если они пойдут следом, она не должна поддаваться панике. Бежать нельзя ни в коем случае. С детьми ей уйти не удастся. Она вспомнила, что видела оружие за поясом у одного из них. Нет, надо спокойно дойти до дома, завлечь их в кухню. Там она вытолкнет детей в коридор, закроет дверь и схватит один из больших ножей для разделки мяса, она видела такой на столе. И что потом?
Это лучше, чем ничего.
— Мадам! — позвал ее один из них. — Мадам! Подождите!
Но Эмма не могла позволить себе остановиться, она продолжала идти к дому. Она услышал шорох одежды прямо за своей спиной, с силой толкнула детей вперед и отчаянно закричала:
— Бегите! Запритесь в доме!
И повернулась к «полицейским».
Один из них прыгнул на нее, размахивая над головой дубинкой. Он замахнулся, чтобы ударить ее. Эмма упала в грязь, чтобы избежать удара. От падения у нее перехватило дыхание. А он уже был на ней и замахнулся снова.
Эмма ударила его ногой под колено.
Он закричал от боли и рухнул рядом с ней. Эмма покатилась по грязи, пытаясь подняться. Человек схватил ее за ногу. Его дубинка мелькала у нее перед лицом. Она напряглась, в глазах замелькали черные точки. И вдруг воздух вернулся в ее легкие, и Эмма ощутила прилив сил. Она изо всех сил ударила человека по лицу.
Кровь брызнула у него изо рта и носа, и дождь тут же смыл ее. И вдруг Эмма услышала свист.
Другая дубинка.
В глазах у нее потемнело.
В Париже Сена поднялась выше безопасного уровня, пожарные уже не справлялись, и армия пришла им на помощь. Военные стали устанавливать искусственные дамбы и продолжали откачивать воду. Шесть линий метро не работали, собирались закрыть и седьмую.
Но хуже всего были проливные дожди, которые шли без перерыва уже два дня. Это было уже второе наводнение такого размаха за последние пять лет.
Фабьен прибыл на улицу Анжу, опоздав на двадцать минут. Когда он вошел в кабинет Де Брея, с него потоками стекала вода.
— Мне очень жаль, — извинился он, — но в городе невозможно передвигаться на…
Де Брей раздраженно перебил его:
— Избавьте меня от бытовых подробностей. Как обстоят дела с нашей ситуацией?
Фабьен снял мокрую куртку и повесил на вешалку:
— Буря, свирепствующая в южной части Тихого океана, лишила нас связи с Фату Хива.
— А Пик-дю-Миди?
— Появилась надежда. Моему агенту удалось наладить связь.
— Я думал, что все средства связи перекрыты.
— Это так, но у моего агента мобильная связь через спутник. Об этом никто не знает. Он пользуется этим каналом только в крайних случаях и когда у него достаточно информации, чтобы сообщить мне. Чиновник от Еврокомиссии, некий Жерлан — вот его досье, — прибыл туда не только с учеными, но и с двумя агентами немецкой разведки.
Де Брей откинул голову назад и глубоко вздохнул: