Кстати говоря, о пикси (хотя я о них и не говорил):.
– Мелонди! Что с вами сегодня, вы чем-то отравились? Я никогда не слышал, чтобы вы вели себя так тихо.
Мисс Кадар подпорхнула ко мне, заложив несколько пьяный вираж. Она приземлилась на моей левой ладони, широко расставив ноги, уперев руки в бока и покачиваясь совсем не в такт движениям кареты.
– Ты что, напилась? – Пикси любят алкоголь.
– Ни капельки! – она пошатнулась и плюхнулась на свою крошечную, но оттого не менее роскошную задницу.
– Ты напилась! – обвиняюще сказал я.
– Нисколько, – отрезала она и захихикала. – Я не знаю, что произошло. Когда мы залетали сюда, все было нормально!
Остальные пикси тоже были пьяны – по большей части даже пьянее, чем Мелонди Кадар.
Я оттолкнул любопытного котенка от одного из пикси-мужчин, который упал на пол кареты и лежал там на спине, время от времени издавая тихое гудение, словно опрокинутый вверх брюшком жук.
Все это было очень странно, но в тот момент проблема не стоила для меня и крысиного хвоста. Я чувствовал спокойствие и удовлетворенность. Совершенно не хотелось из-за чего-то волноваться. Впрочем, некоторые из моих знакомых сказали бы, что в этом нет ничего нового.
Синдж и Джон Пружина выглядели слегка озадаченными и сонными. То же относилось к крысам.
Я никогда не слышал о пьяном заклятии, но это еще не значило, что оно не может существовать. Все, что я мог сказать, – это что до их пор ни разу не попадал под его действие.
Пикси захрапели. Я начал ощущать мучительную потребность спеть гимн морской пехоты или что-либо в равной степени патриотическое. Что не случается со мной, даже когда я сильно надираюсь. Во всяком случае, не часто.
Карета вздрогнула и резко остановилась. Какого черта? Вряд ли на улицах такое уж сильное движение… Хотя, конечно…
Лишь пара биений сердца отделяла меня от погружения в сон, когда Плеймет рывком распахнул дверцу.
– Приехали… Эй! Что с вами такое со всеми?
Я протянул ему руку. Он помог мне спуститься по ступенькам – элегантно, словно вел герцогиню. Добрый человек: он сделал то же самое для Джона Пружины и Пулар Синдж, одновременно препятствуя котятам выбраться наружу.
– А теперь я вот что сделаю, – сказал он, ловко закрывая дверцу перед носом у пикси и котят. – Я останусь здесь, на этом самом месте. И если начнется какая-нибудь заварушка, я войду внутрь и вытащу тебя оттуда.
Это многое говорило о Плеймете.
– Очень мило с твоей стороны, Плей. Мне будет спокойнее, если я буду знать, что в случае чего ты придешь на помощь.
Больше Плеймет ничего не успел сказать – его взгляд стал затуманиваться. Я же тем временем, наоборот, возвращался в сознание. Причем быстро.
Я приехал довольно рано, но, несмотря на это, несколько карет уже стояло перед зданием, выстроившись шеренгой. Возле каждой хлопотало нечто здоровенное, тупое и покрытое шрамами, и вдобавок с целой коллекцией татуировок. Эти люди принялись с интересом рассматривать моих компаньонов и клетки с крысами.
– Собирай котят, Синдж. – Опьянение прошло, как не бывало.
– Ты хочешь взять их туда?
– Да, черт побери! Все будут от них в восторге.
Котята вели себя совершенно не по-кошачьи. Они не сопротивлялись. Они позволили себя поймать, засунуть в корзинку и обернуть сверху плащом – теоретически для того, чтобы не позволить им выбраться. Только пару из них пришлось ловить и засовывать обратно по второму разу.
– Сколько здесь этих чудовищ? – спросил я у Синдж.
Я никак не мог сосчитать точно. Торопливые подсчеты на протяжении дня давали цифру от четырех до девяти. Поскольку даже мертвый кот способен устроить бардак в двух местах одновременно, я подозревал, что истинное число все-таки ближе к четырем.
– Пять или шесть, – ответила Синдж. – Трудно сказать, они. почти одинаковой окраски.
Ну да бог с ними. Во всяком случае, когда я вошел, большая часть была со мной.
Подходя к охранникам, проверявшим приглашения, я пытался понять, с чего я вдруг решил, что должен пойти, вооружившись корзинкой котят. Возможно, потому, что надеялся, что никто не сможет сохранять воинственное настроение, если эта банда будет путаться у них под ногами.
Один из охранников спросил:
– Слышь, чувак, какого черта ты приволок с собой целую бадью кошек?
– Я подумал, вдруг кто-нибудь захочет взять себе одного. У меня их слишком много.
И, приветственно приподняв свою «бадью кошек», я вступил в двери Уайтфилд-холла.
Внутри, возле главного входа, за двумя столами, составленными буквой «Г», располагалась еще одна команда Белиндиных охранников. Умная девочка – она подобрала таких людей, которые не были ей ничем обязаны. Все это были наемники, и среди них был Плоскомордый Тарп. Я опознал также двух из троих его товарищей, Ориона Комстока и Джуна Николиста. У обоих была в целом такая же репутация, как у Тарпа: абсолютно нейтральная.
– Гаррет.
– Мистер Тарп.
Я знал его многие годы, но никогда не мог вспомнить его настоящего имени. А, неважно, он все равно предпочитает прозвище «Плоскомордый».
– Хочешь что-нибудь заявить?
– А?
– Оружие. Любое оружие. Если оно у тебя есть, ты должен о нем заявить. Тебе не надо его сдавать – хотя мы бы предпочли, чтобы ты это сделал. Если ты это сделаешь, Джун выдаст тебе один из этих замечательных платочков. Когда будешь уходить, заберешь свои причиндалы обратно.
Джун показал мне ярко-зеленый головной платок. У него под рукой была их целая груда; на лице зияла ухмылка, открывавшая зубы того же оттенка. Плоскомордый пояснил:
– Тогда все будут видеть, что ты чист.
– Можешь выдать мне платок. Вот все, что у меня есть: одна корзина котят.
Весьма примечательных котят. Какие-то они были не такие. Любой другой выводок к этому времени уже организовал бы несколько попыток побега.
Плоскомордый глянул на котят, затем поднял глаза на меня.
– Ты это серьезно?
– Серьезнее брюшного тифа!
Пора было двигаться – мне еще предстояло найти способ впустить Мелонди Кадар внутрь здания.
– Ты что, не прихватил даже свою трость с набалдашником? – не верил Тарп.
– Не-а. Ничего, кроме собственной пары голых рук.
Плоскомордый вздохнул.
– Ты можешь об этом пожалеть.
– Я служил в Королевской морской пехоте.