И днем тоже не случилось ничего. Только Марика видела сон.
Тот же самый, но все же другой. Та же теснота, боль страх, темнота и голод. Те же запахи, холод и сырость, Но сейчас она ощущала и осознавала больше. Она когтями процарапывалась куда-то вверх, карабкалась в темноте на гору, самую высокую гору в мире. Она теряла сознание, плакала, но никто не отвечал, и она, казалось, теряла ощущение реальности. Лихорадка накатывала и проходила, и когда она накатывала, Марика видела то, чего не могло быть. Какие-то сияющие шары, светящиеся черви, полупрозрачные мотыльки размером с избу, одинаково легко пролетавшие сквозь воздух и землю.
Зимнее дыхание смерти обжигало затылок.
Если бы только выбраться наверх, к еде, к воде, к помощи!
Ее тихий плач встревожил Грауэл, она разбудила Марику и стала чесать за ухом, пока та не успокоилась, не перестала дрожать и всхлипывать.
В этот день температура воздуха чуть поднялась и продержалась до ночи. С потеплением пришел снегопад и резкий ветер, рычащий по всей долине до самой развилки, швыряющий в лицо жгучие льдинки. Путешественницы соорудили себе маски. Грауэл предложила укрыться в снежной пещере и переждать худшее. Силты отказались. Единственной для них причиной остановки что в бурю, что без нее мог быть страх заблудиться. Здесь такого шанса не было. Если они отклонят реки, то полезут вверх. А еще – напорются на деревья на склоне.
Марике хотелось бы, чтобы можно было идти днем, а не ночью под снегопадом. По тому немногому, о чем можно было догадаться, здесь были красивые пейзажи, куда величественнее, чем вблизи от дома.
Этой ночью кочевники также не беспокоили их, и в следующий день – тоже. Однако Грауэл и Барлог настаивали, что северяне никуда не делись и следят за отрядом.
В тот день Марика не видела снов. Она решила, что кошмар кончился.
Погода оставалась мерзкой. Когда они устраивались в укрытии, куда в эту ночь залегли рано, высокая силта сказала:
– Если так продлится, нам придется туго. У нас еды еще только на один день. А до Акарда – два. Если мы задержимся надолго, то домой придем очень голодными.
Она глянула на старшую. На той уже начинали сказываться трудности перехода.
Охотницы промолчали, хотя каждая подумала, что слишком быстро идти – значит терять зря силы, которые могут понадобиться.
– А что такое Акард? – спросила Марика.
– Акард – это место, которое вы называете крепостью, щена.
Марика поняла не до конца. Акард – так называется стая тамошних силт?
К полудню буря утихла. Путешественницы сидели в укрытии лишь до тех пор, пока тени не стали удлиняться и собираться в долине реки. Солнце скрылось за высокими холмами, но до темноты еще было несколько часов.
Силты хотели нагнать потерянное время.
– Выходим, – объявила высокая. Вторая стала вставать, хотя видно было, что это требует от нее усилий.
Марика и охотницы невольно восхитились силой ее духа. Она ни разу не пожаловалась, ни разу не уступила своей телесной немощи.
Снова Грауэл и Барлог не позволили себя подгонять. Они обе шли впереди, наложив стрелы на тетиву изучая каждую тень на берегах. Носы их постоянно шевелились, нюхая воздух. Силт это забавляло. Они говорили, что никаких кочевников поблизости нет. Но не мешали охотницам. Все равно старая силта быстрее идти не могла. Высокая прикрывала тыл.
Это случилось в сумерках.
Снег у берега взорвался. Оттуда вылетели четверо дикарей. Силты удивились настолько, что застыли столбом.
Барлог и Грауэл спустили тетиву. Двое кочевников упали и задергались от яда. На второй выстрел времени не осталось. Барлог уклонилась от удара дротика и луком ударила кочевника по ногам. Грауэл сбила другого ударом лука по шее.
Марика прыгнула на спину охотницы, которую сбила Барлог, и всей своей тяжестью вогнала в нее нож. Отличный нож, снятый с пояса мертвой ма, вошел легко и верно.
Увидев это, Барлог повернулась на помощь Грауэл, бросив лук и вытаскивая меч.
Дротики летели дождем. Один ударил в старшую силту, но не пробил тяжелый дорожный плащ. Другой просвистел у Марики перед носом, и она вспомнила, что ей велели делать при нападении. Бросившись в снег, она попыталась зарыться поглубже.
С полдюжины охотниц бросились к ошеломленным силтам. Грауэл и Барлог метнулись наперехват. Грауэл, не выпуская лука, пыталась достать две смертельные стрелы.
На силт навалились еще четверо охотниц, даже не пытаясь их убить – только сорвать дорожные мешки и выхватить у высокой железный посох. Барлог рубанула одну мечом, но лезвие не прошло через толстую одежду кочевницы.
Марика поднялась и попыталась подойти к схватке. Дротики заставили ее снова лечь.
На берегу появились еще кочевники. Не меньше чем полдюжины. Им было далеко бежать, так что казалось, они пытаются помешать ей прийти на помощь.
Послышались звуки с другого берега. Кочевники появились и там.
И тут Марика испугалась – впервые с начала схватки.
Кто-то из кочевников вырвал железный посох у высокой силты и с победным воплем тащил к южному берегу.
Марика откатилась – она ощутила прикосновение, разрушительно-убийственное. По каньону прокатились вопли, быстро заглушенные, как подушкой, снегом. В ту же секунду кочевники покатились в снег, хватаясь когтями за грудь. У самой Марики, сердце болезненно затрепетало. Она подползла к Барлог и Грауэл – посмотреть, не задело ли их.
При всей неистовости схватки только высокая силта оказалась серьезно раненной. Она не жаловалась, но лицо ее исказилось от боли.
Со склонов неслись проклятия на диалекте.
– Их там еще много, – сказала Марика старой силте. – Сделай что-нибудь!
– У меня сил не осталось, щена. Так далеко мне не достать.
С южного склона раздалось какое-то потрескивание: «тра-та-та!» Вокруг зажужжало – как насекомые. Что-то с глухим стуком входило в снег. Старая силта тихо выругалась и дернула Марику вниз.
Высокая проскрежетала сквозь стиснутые зубы:
– Лучше постарайся найти в себе силы, Хлес.
Старая силта обернулась к Барлог и Грауэл:
– Давайте младшую на берег. Спрячьте ее за чем-нибудь. И сами спрячьтесь – все!
Она закрыла глаза, сосредоточиваясь. А треск все продолжался.
– Что это такое? – спросила Марика, когда они с охотницами выбрались со своей ношей на северный берег.
Сумерки прорезал новый звук – рокот, начавшийся медленно и тихо, но растущий с каждой секундой и вскоре заглушивший треск.
– Вон там! – рявкнула Грауэл, показывая на самый крутой участок южного склона.
Склон двигался целиком. С деревьями, скалами и снегом.