– Я проведу вас мимо билиотеки, – сказала Тама. – После ужина можете туда заглянуть.
– Маренго возражать не будет?
– Маренго здесь нет.
– И вообще никого. – Слуг не наблюдалось, хотя хибарка Маренго существенно превосходила размерами хижину Вейдера. И темно было; хоть бы свечку зажгли, что ли. – Правда, в темноте не разберешь…
– Слуг у нас теперь нет, – пояснила мисс Монтецума. – А свет мы не зажигаем из предосторожности, ведь с огнем шутки плохи. Всю работу стараемся делать днем, на вечер ничего не оставляем. Но для вас, мистер Гаррет, мы лампу зажжем.
В лепешку готовы расшибиться, только бы мне угодить.
– Тем более, что в бывшей столовой окон нет.
Попка-Дурак очередной раз фыркнул.
– Эй, пташка, не зарывайся! – предупредил я. – А почему слуг нет? Нет, я слыхал, что Маренго прижимист, но…
– Все дело в «Кличе». Он все равно что вампир, никак не может насытиться. Приходится чем-то жертвовать.
Неужто у Норт-Энглиша деньги стали заканчиваться? Вот до чего доводит безоглядная борьба за права человеков! Того и гляди, без штанов останешься.
– Понимаю. Вы за ним смотрите, чтоб мебель продавать не начал.
– Мистер Гаррет, вы циник. Маренго верит в свое предназначение.
Циник Гаррет в этом сомневался.
– А мисс Монтецума?
– Мнение мисс Монтецумы не имеет значения. Она – племянница Маренго, и не более того.
– Разве племянница не разделяет воззрений своего дядюшки? Разве не должна она обращать в свою веру всех окружающих?
– Я уверена, мисс Тейт не позволит мне заняться вашим обращением.
Мисс Тейт у нас такая. Мне не надо было поворачиваться к Тинни, чтобы угадать: она едва сдерживается и в любой момент может взорваться. Главное сейчас – не натворить глупостей.
– Хочу спросить. – Голос Тинни звучал на удивление спокойно. – Если у вас не осталось слуг, как же вы питаетесь?
– Я готовлю сама. И делаю это намного лучше, чем то, что мне приписывает молва.
Оп-па!
Готовила мисс Монтецума и вправду отлично. Под ее руководством мы с Тинни участвовали в приготовлении блюда из кролика, которого – кролика, разумеется – Тама, по ее словам, поймала собственными руками.
– Сколько у нее талантов, – вполголоса процедила Тинни.
– Угу. – Я отметил себе, что надо будет проверить прошлое мисс Монтецумы. Как ни странно, в слухах об этой женщине не было ни слова о ее предках. Это настораживало.
За ужином мне велели называть мисс Монтецуму Тамой. Я также узнал, что поместье Маренго и впрямь пустует. Присутствовали: хозяйка, мы с Тинни, и трое слуг.
Парня, охранявшего ворота, звали Стукер. Он явно не был расположен к общению. Толли – юнец лет четырнадцати, пасший скотину и сохший по Монтецуме – не сводил глаз с хозяйки. Третьим был старик, одноглазый и с протезом вместо правой руки. Его звали Венейбл, и он возглавлял местную службу безопасности, состоявшую из него самого. От громовых ящеров он был без ума; по его словам, они – самое лучшее из творений наших богов. О ящерах Венейбл мог говорить часами, тем паче, что в усадьбе держали целую стаю, которую выпускали на прогулку по ночам. Венейбл уверял, что его малютки бросаются только на чужаков.
Иными словами, если меня ненароком слопают, он скажет, что мой запах его крошкам был незнаком.
У ящеров как охранников есть неоспоримое преимущество – тупость. Их нельзя улестить, заболтать и все такое прочее. Правда, у всякой медали две стороны. Ящеры настолько тупы, что кидаются на любую приманку. И потому в усадьбу легко проникнуть, если, скажем, бросить ящерам писклявого попугая с оборванными крылышками.
Венейблу очень хотелось посвятить меня во все подробности ухода за ящерами, однако Тама зыркнула на него так, что он поперхнулся словами. Толли сидел не поднимая головы; на Тинни он глядеть вообще не решался, а к Таме если и поворачивался, тут же краснел, бледнел и вновь утыкался в тарелку.
После ужина пошли в библиотеку. Я настоял, памятуя, что Маренго может вот-вот вернуться. И кто его знает: вдруг ему покажется, что мы оскверняем святыню?
Давным-давно мне втолковали простую истину: полезными сведениями люди делятся весьма неохотно.
Помещение, отведенное под библиотеку, было просторным и пыльным. Тут были и книги, и бесчисленные диковинки, причем назначение многих с первого взгляда угадать не представлялось возможным.
– Маренго собирался начать исследования, но так и не сумел выбрать время, – сказала Тама.
Сдается мне, дядюшка и в самом деле не посвящал племянницу в свои планы.
– Уж рабочих-то рук у него хватало, верно? Привел бы своих молодцев, они бы за день управились.
– Он слишком увлеченный человек.
– Да? – Я поставил лампу на покрытый пылью стол и принялся обозревать поле деятельности. Книги были сложены в ящики, громоздившиеся вдоль стен. Свитки отдельно, перевязанные, по четыре-пять штук в вязанке. – А как вы относитесь к его увлечению?
– Мое отношение не имеет значения. – Она не собиралась делиться мыслями.
И то сказать: разве мы настолько близко знакомы?
Тинни между тем обходила комнату, разглядывала книги, рассчитывая, должно быть, что-нибудь да найти. Разумная тактика, ничем не хуже прочих.
– Мисс Монтецума, вы увиливаете, – заявил я. – Меня интересует ваше личное мнение, а не принадлежность к Внутреннему Кругу.
– Тама, Гаррет. Мы же договорились. Послушайте, я – любовница Маренго. Это ни для кого не секрет. Любовница – и все, понимаете? Он ценит мои суждения не больше, чем суждения ночного горшка. Грубо, но точно. И мне такая жизнь нравится. – Почти всегда, добавил ее взгляд.
– А когда увянут розы на щеках?
Она поняла. Ну конечно, она должна была об этом задумываться.
Мне сразу вспомнился Норт-Энглиш, увивавшийся за Белиндой.
Дядюшка Маренго был явно не прочь расширить свои горизонты.
Ну и хрен с ним.
– Я кое-что нашла, – подала голос Тинни. Как ни удивительно, она до сих пор ухитрялась держать себя в руках. Книга, которую она мне протянула, называлась заманчиво. «Оборотни: чудовища в людском обличье».
Вскоре выяснилось, что название – самая занимательная часть этой книженции. В ней описывались только случаи превращения людей в волков, медведей, кошек и прочих, в том числе мифических животных. Умение управлять превращением – будь то в орлов, змей и т. д., и т. п. – приписывалось исключительно богам и демонам. Это что же получается: я опять связался с богами? Благодарю покорно.
Тама даже не пыталась заглянуть в книгу, не говоря уж о том, чтобы читать у меня через плечо. Она что, неграмотная? Может быть; неграмотных хватает, особенно среди женщин. Лично я научился читать и писать потому, что это – замечательный способ убить время между атаками врага. На фронте многие грамоту освоили. Со временем все приказы стали отдавать в письменной форме. В конце концов, грамотные карентийцы оказались сильнее неграмотных, в большинстве своем, венагетов.