Подбежавшему Паркеру приказали помочь мне выбрать лошадь, после чего лейтенант удалился. А я отправился на конюшню и стал выбирать. Каждому коню я заглядывал в глаза, выискивая животное покрепче и потупее, глупое настолько, чтоб у него дурных помыслов и в помине быть не могло. Наконец выбор был сделан, и я с великой неохотой попросил оседлать скакуна.

По дороге в усадьбу я встретил любимца Нагита, полковника Мошеса Теверли. По всей видимости, полковник не помнил сержанта Гаррета, вместе с которым воевал на островах. По крайней мере на шею мне он не бросился и скупой мужской слезой мою грудь не оросил. Хуже того, он меня попросту не заметил. Ну и славно. Вполне может случиться так, что мое с ним знакомство окажется мне во вред.

Вокруг него по-прежнему увивались воинственные дамочки. Он по-прежнему выглядел гением всех времен и народов и по-прежнему выставлял напоказ шрамы, благодаря которым слинял с островов как раз перед тем, как венагеты обрушились на тех из нас, кто остался на передовой.

Я исподтишка последил за ним и решил, что он не имеет ни малейшего отношения к происходящему. Так, случайно оказался под рукой, не более того; актеришка, вся роль которого – пройтись по сцене.

В библиотеке я копался в книгах, откладывая в сторонку все мало-мальски интересное, пока, намного позже, чем я ожидал, не появился мистер Нагит. Он принес оружие и одежду, мгновенно вызвавшую у меня отвращение.

– Мундир? – простонал я.

– Другого не нашлось. – Нагит усмехнулся. Его явно забавляло мое отчаяние.

– Ладно, только учти, мундир я напялю, но служить не пойду. Уж если я решу вернуться в армию, то меньше, чем на генерала, не соглашусь.

– И в два счета скатишься до рядового. Послушай, Гаррет, мы не зачислим тебя, даже если ты очень попросишь. В тебе слишком много загадок, а у нас нет ни времени, ни желания их разгадывать.

А всего-то несколько дней назад меня наперебой зазывали вступить в ряды! При том что тогда у меня был напарник из нелюдей, и я водил дружбу с персонами сомнительной расовой чистоты. И как это я умудрился выйти из доверия? Должно быть, отвернулся не вовремя.

Хотя – Черным Драконам Вальсунга я, быть может, еще сгожусь. И Братству Волка. Забудем старые обиды, ребята. Я ваш с потрохами.

Переодеваясь, я размышлял о том, в каком незавидном положении очутился. Все вокруг требовали, чтоб я ворошил для них осиные гнезда, но к своим собственным тайнам не подпускали. Пинали туда-сюда, как пресловутый мячик. Морли, пожалуй, обозвал бы меня занозой в заднице. Или помойной мухой, которая всем на нервы действует.

– А неплохо, – отметил я, оглядев себя. – Не люблю форму, но ваш мундирчик мне к лицу.

– Девки штабелями лягут, – поддакнул Нагит.

– Ты встречал Дуралейника?

– Что? – Лейтенант опешил от неожиданности. – Нет. И не слыхал, чтобы кому-нибудь доводилось. А что?

– Да так. У меня был напарник. Он на Дуралейника только что не молился, восхищался его умением приспосабливаться к обстоятельствам. – Честно говоря, при всем его восхищении Дуралейником Покойник был ревнителем традиций. Для логхиров революции и прочая дребедень – досадная помеха в плавном течении жизни.

– Таких всюду хватает. Каждый из нас всю жизнь к чему-нибудь да приспосабливается. Ну что, двинули? Чем раньше закончим, тем скорее я домой вернусь.

– Готов. – Я оглядел себя напоследок и досадливо поморщился. Ни дать ни взять, правофланговый борец за счастье человечества. Надеюсь, меня ни с кем не перепутают.

Мы вышли в коридор и наткнулись на Таму Монтецуму, которая беседовала с каким-то парнем. Тот нахмурился. Нагит смерил его суровым взглядом. Я же просто не обратил внимания, поскольку видел перед собой лишь обворожительную Таму.

– Гаррет, это вы? Какая прелесть! Вам надо запретить снимать форму!

Отставленный кавалер проскользнул мимо Нагита и исчез за углом. Расстроился, бедняга, что его оттерли. Все мужчины одинаковы. Женщина чужая, а мы все равно хвост распускаем.

Какие огромные у нее глаза! И какие жгучие! Везет мне: любая встречная женщина так и норовит поджарить мой рассудок на огне своего взгляда.

– Гаррет, – предостерегающе пробормотал Нагит.

– А? – Ну да, он же правая рука Маренго. – Прошу прощения, мисс Монтецума. Мы очень спешим. У нас много дел.

Она улыбнулась улыбкой хищницы, сулившей небывалое наслаждение перед гибелью, и удалилась, покачивая бедрами.

Понятия не имею, с чего Тинни взяла, будто у Тамы костлявая…

– Вау!

– Угу, – согласился Нагит. – Что бы это значило?

Хм… В присутствии Тинни он вел себя как нормальный карентиец, у которого в жилах кровь, а не вода.

– В смысле?

– Эта девка и пальцем не шевельнет, пока не подмаслишь. А перед тобой прямо стелется.

– Зря старается.

– То есть?

– Она хочет натравить на меня босса.

– Вот именно. Мне показалось, она сильно нервничает.

О чем мы вообще толкуем?

Оказавшись на свежем воздухе, я первым делом глянул на небо – как там тучи. Моя догадка оправдалась: собирался дождь. А возле крыльца меня ожидала небесная кара в лошадином обличье. Коняга, которую я выбрал, выглядела теперь слишком своенравной для кобылы приблизительно моих лет. Еще у крыльца толпилось с дюжину парней в мундирах и с нарукавными повязками. Я завертел головой, стараясь запомнить все эмблемы и высматривая, не найдется ли обормота, который нацепил повязку с эмблемой Братства Волка.

– Это необходимо?

– Кому-то же надо весточки доставлять. И кентавры где-то рядом.

На все у тебя отговорка есть, приятель.

Несмотря на ножи в кармане, я вдруг почувствовал себя беззащитным.

Что-то плюхнулось мне на плечо. В первый миг я решил, что это огр хотел отвесить мне оплеуху да промахнулся, а когда повернул голову, то столкнулся нос к клюву с Попкой-Дураком.

– Проклятие! Я думал, ты сгинул без следа! Знаешь, лейтенант, эти птицы живут очень долго. Рано или поздно ты заведешь семью. Порадуй своих будущих детишек, прихвати для них говорящего попугая.

– Я не могу лишать твоих будущих отпрысков такой роскошной забавы. – Нагит широко улыбнулся.

Ему смешно, паразиту! Нет чтобы посадить птаха себе на плечо, вместо эполета. Я покачал головой, подошел к кобыле, примерился – и с первого раза взобрался в седло. Ура! Сыграл на губах сигнал трубы, и мы тронулись в путь. Впрочем, тронулись – это громко сказано. Нас без труда обогнал бы и увечный кентавр на трех ногах.

97

Гилби отверг мое предложение, что называется, с порога.

– С нас достаточно неприятностей, правда, Макс?