Никто их не видел, но и проходить сквозь них не проходили. Правда, прохожих почти не было. Впечатление было такое, словно люди получили мысленное предупреждение не соваться в окрестности кабачка.

Паренек с козлиными копытами указал на то место, где я забрался в свой невидимый мешок. Что он сказал, я не слышал, но все и так было понятно.

Он видел, как я исчез. Похоже, все члены этой банды догадывались, что далеко уйти я не мог. Они выстроились в цепь и принялись искать меня на ощупь. Все, кроме милашки в накидке. Та вновь превратилась в сову и взмыла в воздух, но полетела вовсе не в ту сторону, в какой скрылся Попка-Дурак. Очевидно, отправилась за подкреплением.

В мешке мне от них не удрать, да и без мешка – тоже... Я спрятался в яме у водяного желоба. Авось, сумею отсидеться.

Они оказались упрямыми. Что ж, бессмертие учит терпению. Довольно быстро я начал подозревать, что они не столько ищут, сколько чего-то – или кого-то – дожидаются. Это нимало не улучшило моего настроения.

Прилетела вторая сова, которая обратилась в полуобнаженную лапочку, отличавшуюся от первой лишь чертами лица. Все остальное было столь же аппетитно.

Да, простым людям, которые всего этого не видели, изрядно не повезло.

По всей видимости, фавн – вообще-то он лишь отдаленно походил на настоящих фавнов из леса Арабраб – и к этой девушке относился весьма дружелюбно, да и она, похоже, ничего против него не имела. Они тут же начали поглаживать и пощипывать друг дружку, а остальные, как ни странно, ничего не замечали.

Я принялся изучать окрестности.

Интересно, удалось ли удрать Попке-Дураку?

18

Некоторое время спустя я начал подозревать, что перехитрил сам себя. Надо было не прятаться, а уносить ноги. Шайиры явно чего-то ждали.

Я выбрался из ямы, придирчиво оглядел себя с ног до плеч. Как будто никакой грязи ко мне не прилипло. Шайиры вдруг перестали искать, замолчали; некоторые прищурились, другие скосили глаза. Должно быть, они почувствовали, что я зашевелился.

С неба свалилась первая сова, превратилась в девушку и тут же принялась отпихивать от фавна, который и не подумал извиниться, свою соперницу. Рыжебородый заворчал как вулкан, готовый плюнуть огнем. Его топор со свистом рассек воздух. Редкие прохожие на улице стали озираться по сторонам. Первая девушка на мгновение отвлеклась от фавна, передала свое сообщение и вернулась к прежнему занятию. Судя по довольному виду шайиров, сообщение их обрадовало.

Гаррет, у тебя серьезные неприятности.

Как бы мне их одурачить?

Никаких полезных мыслей в голову не приходило. Единственное, что оставалось, – двигаться. Я перебрался через невысокую стену и заскользил на север. Меня прохожие тоже не видели, но поскольку я не был богом, обходить не собирались. По счастью, тип, в которого я врезался, был сильно на взводе. Он извинился и побрел прочь; лишь немного погодя у него отвисла челюсть, и он завертел головой. Будем надеяться, что шайиры ничего не заметили.

И тут какой-то олух распахнул дверь своего дома, но не вышел, а встал на пороге, переругиваясь с благоверной. Супруга отпустила в его адрес два-три едких замечания. Пока он обдумывал ответ, я проскользнул в дом и очутился в крохотной комнатушке, где, судя по запаху, хранились мировые запасы чеснока. На мгновение мне стало жаль тех, кто живет в этом доме. Они явно не брались за уборку со времени Великого Землетрясения. Знаете, как бывает: столетия проплывают мимо, а в шкафах копится добро, которое давным-давно следовало выкинуть, и даже плесень покрывается плесенью...

Хозяйка дома возлежала на потрепанной циновке, сжимая в одной руке бутылку с дешевым вином, а второй придерживая такую же бутыль у губ. Невидимые мужчины в доме ее не пугали. Я расположился так, чтобы видеть улицу сквозь щель в двери (окон в доме не было).

Из аллеи приблизительно в половине квартала к северу выглянул худощавый тип с крылышками на голове. Заметив типа, шайиры заволновались и устремились к нему.

Крылышкоглавый скрылся из вида.

Сравнение «как молния» к нему не подходило. Он исчез быстрее облачка на небе в ясный день. Диковинная ватага кинулась за ним, воинственно завывая и размахивая оружием.

Я решил воспользоваться случаем, вылез из мешка, чем страшно напугал хозяйку, которая поперхнулась вином.

– Осторожнее, дамочка. Эта гадость стоит денег.

Помахав женщине рукой, я вышел на улицу и пошел прочь с видом человека, который идет по своим делам. Убедил себя, что мне в башмак попал камень. Мысленное воздействие изменило мою походку.

Пройдя три квартала и не встретив ни единого бессмертного, я рысью направился домой.

Пронесся порыв ветра. Рядом со мной возник тот самый тип с крылышками.

– Спасибо, – сказал я.

Он загадочно посмотрел на меня и понесся вперед. Если присмотреться, его вполне можно было разглядеть в сумерках: он всего лишь быстро уменьшался в размерах.

Я сбавил шаг, чтобы ничем не отличаться от остальных. На моих губах заиграла улыбка.

19

Совы всегда сулили несчастье, в особенности – если летали днем. Именно они навели меня на мысль, что я, пожалуй, рано обрадовался. А совам предшествовало появление целой стаи ворон.

Вороны – птицы обыкновенные; когда сбиваются в стаи, они ведут себя как мальчишки-подростки. А когда видят пернатых хищников, которых можно ощипать, превращаются в весьма кровожадных тварей. На сей раз их жертвами стали две знакомые мне совы. Причем ворон было так много и каркали они так громко, что привлекли всеобщее внимание.

Я прислушался к разговорам. Судя по всему, сов видели только мы с воронами, прохожие их не замечали. Хватало разговоров о знамениях. Что поделаешь, такие времена. Люди отчаянно ищут тех, кто сумеет наставить на путь истинный. Вот почему процветают религиозные культы и астрология с хиромантией.

Быть может, у ворон зрение острее, чем у людей, а может, их просто так не одурачишь. Или они сами – наполовину божественного происхождения. В конце концов вороны присутствуют в мифах и преданиях многих народов.

Короче, вороны погнались за совами, что меня вполне устраивало: совам явно было не до Гаррета.

Продолжая рысить в направлении дома, я вдруг задумался: а не вернуться ли мне в Квартал Грез и не укрыться ли в одном из больших храмов, где меня не достанут никакие шайиры с годоротами?

Я выбежал на площадь монастыря Гравис. Сам монастырь давно разобрали по кирпичику, а на площади устроили блошиный рынок, где торговали всем на свете, от сена до продуктов и одежды. Скорее всего площадь уцелела благодаря тому, что кто-то подкупил нужного чиновника, иначе ее давно бы застроили. Когда речь заходит об общественном благе, я сразу начинаю принюхиваться – не пахнет ли коррупцией или скандалами.