Мне хотелось, чтобы кто-нибудь ещё стал таким же прибитым и ошарашенным, каким был я сам.
Взгляд Гоблина спросил, зачем мне понадобилось рассказывать такую чушь. Одноглазый пробормотал что-то насчёт превращения ублюдка в жабу.
— Ублюдок, которого ты собираешься превратить в жабу, — это Ловец Душ, — сказал я с самодовольным видом.
Он опять зло на меня посмотрел.
— Может, я тогда потренируюсь на тебе, Каркун?
Одноглазый не хотел ночного перехода, и Гоблин немедленно превознёс гений того человека, у которого появилась такая идея. Но его энтузиазм был так слаб, что Одноглазый даже не удосужился ответить на этот укус.
Я подумал, что надо попробовать ещё раз.
— Вы, ребята, выглядите так же кисло, как я себя чувствую.
Бесполезно. Даже головы не повернули.
— Ну и ладно.
Я тоже сник, в очередной раз переставил вперёд ногу, выбросив из головы всякие мысли.
Они пришли за мной, чтобы я занялся ранеными, теми, кто был с Элмо. Их была целая дюжина, но на сегодня это всё. Отчаянная попытка повстанцев захлебнулась.
Буря ещё продолжалась, но уже стемнело. Мы делали всё как обычно. Оторвавшись немного от повстанцев, мы разбили лагерь и зажгли костры, бросив туда всё, что ещё могли наскрести. Но только в этот раз отдых был коротким, до появления звёзд на небе. Они зажглись и смотрели вниз, насмешливо мерцая, говоря о том, что все наши кровь и пот не имеют никакого значения в сравнении с их вечностью. О том, что мы сейчас делаем, через тысячу лет никто и не вспомнит.
Такие мысли посещали нас всех. Ни у кого не осталось ни жажды славы, ни идеалов. Мы хотели просто попасть туда, где можно лечь и забыть о войне.
Но война о нас не забудет. Как только Капитан решил, будто повстанцы убедились в том, что мы стали лагерем, он скомандовал подъём, и бесконечная колонна зазмеилась по залитой лунным светом бесплодной земле.
Прошли часы, а мы ещё никуда не пришли. Пейзаж был всё тот же. Я случайно взглянул назад и увидел, что Несущий Шторм послал очередную бурю на лагерь повстанцев. Там пульсировали и трещали вспышки молний. Такой яростной атаки они ещё не видели.
Погружённая в темноту Лестница Слезы возникала так медленно, что сначала я решил, будто вижу край низкой облачности. Звёзды начали меркнуть, восток засветился, и над горизонтом начала вырастать земля.
Лестница Слезы — это практически непроходимый, дикий район с сильно пересечённой местностью. Есть только одна, очень тяжёлая дорога, от которой и берёт название эта земля. Она постепенно поднимается, пока неожиданно не начинаются нагромождения утёсов и обрывов из красного песчаника, потом и столовые горы. Такой ландшафт тянется во все стороны на сотни миль. В свете утреннего солнца они кажутся разрушенными временем стенами гигантской крепости.
Колонна углубилась в каньон, перегороженный каменной осыпью, и остановилась; мы ждали, пока расчистят дорогу для фургонов. Я вполз на вершину красной скалы и наблюдал за бурей. Она двигалась в нашу сторону.
Успеем ли мы пробиться до подхода Твёрдого?
Дорогу перегородила свежая осыпь. Она тянулась только на четверть мили. Под ней лежал караванный путь, который действовал, пока война не прервала торговлю.
Я опять повернулся лицом к шторму. Твёрдый показывал хорошее время. Им, наверное, двигала злость, и он не собирался проигрывать. Мы убили его шурина и осуществили Повержение его кузины…
Моё внимание привлекло движение на западе. На Твёрдого шла широкая полоса свирепых грозовых туч, грохоча и скандаля между собой. От них отделилось чёрное облако и понеслось вперёд, к песчаной буре. Поверженный играл грубо.
Твёрдый был упрям. Он выдерживал всё.
— Эй, Каркун! — закричал кто-то. — Давай!
Я посмотрел вниз. Самый тяжёлый участок фургоны уже преодолели. Пора идти.
Грозовые облака исторгли из своих недр ещё одну чернющую тучу. Мне стало почти жалко людей Твёрдого.
Вскоре после того, как я снова присоединился к колонне, земля вздрогнула. Скала, на которую я забирался, колыхнулась, застонала и опрокинулась, неуклюже развалившись поперёк дороги. Ещё один маленький подарок Твёрдому.
Мы остановились незадолго до наступления ночи. Наконец приличная земля! Настоящие деревья, журчит ручей. Те, у кого оставались ещё какие-то силы, начали окапываться и готовить еду. Остальные упали там, где стояли. Капитан не давил на них. Лучшим лечением в тот момент было дать им спокойно отдохнуть.
Я спал, что твоё бревно.
Одноглазый разбудил меня с петухами.
— Давай приниматься за работу, — сказал он. — Капитан хочет организовать госпиталь. — Он скорчил гримасу. Одноглазый выглядел как отборный чернослив. — Ожидается подмога из Амулета.
Со стонами, жалобами и тяжёлыми вздохами я поднялся. Все мышцы задеревенели, все кости болели.
— В следующий раз, когда мы окажемся в достаточно цивилизованном месте, где будет таверна, напомни мне, чтобы я выпил за вечный мир, — проворчал я. — Одноглазый, я готов уйти в отставку.
— А кто не готов? Но ты же хранитель Анналов, Каркун. Ты постоянно тычешь нас носом в традиции. Ты же знаешь, что у тебя есть только две возможности уйти из Гвардии: умереть от старости или вперёд ногами с поля боя. Затолкай в свой отвратительный рот какой-нибудь жратвы, и поковыляли. У меня есть дела поважнее, чем игры в медсестру.
— Какое прекрасное утро, да?
— Просто радужное настроение. — Он раздражённо отвернулся, пока я приводил себя в подобие порядка.
Лагерь оживал. Люди ели и смывали со своих тел пустыню. Они ругались, ссорились, жаловались на судьбу. Некоторые даже разговаривали друг с другом. Выздоровление началось.
Сержанты и офицеры осматривали окрестности, подыскивая наиболее удобные позиции для обороны. Здесь было то место, где Поверженные хотели остановить врага.
Это было подходящее место, отрезок того пути, который и дал Лестнице её название, гора, возвышающаяся на двенадцать сотен футов над лабиринтом каньонов. Старая дорога прорезала склон горы бесчисленными поворотами так, что издалека она была похожа на гигантскую кривобокую лестницу.
Мы с Одноглазым взяли с собой дюжину человек и начали переносить раненых в тихий лесок, подальше наверх от предполагаемого места сражения. Мы потратили час, устраивая их поудобнее и готовясь к предстоящей работе.
— Что это? — неожиданно спросил Одноглазый.
Я прислушался. Шум подготовки затих.
— Что-то происходит, — сказал я.
— Гениально, — ответил Гоблин. — Вероятно, люди из Амулета.
— Давай посмотрим.
Тяжело ступая, я выбрался из леска и пошёл дальше вниз, к месту, где расположился Капитан. Новоприбывшие показались как раз в тот момент, когда я вышел из-за деревьев.