К нам подошел дядюшка Дой.
– Возможно, мы неверно оценили тебя, – сказал Глашатай. – Порою даже я позволяю предубеждениям направлять мой путь. Возможно, к следующей беседе я буду знать больше.
Дядюшка Дой слегка кивнул мне. Пора было и честь знать.
Гоблин застал меня за джайкурийскими книгами.
– Мурген!
Я вздрогнул:
– А?
– Время, однако, черт бы его побрал.
– Что? О чем ты?
– Я здесь стоял и глядел на тебя битых десять минут. Ты не перевернул ни страницы. И даже глазом не моргнул. И даже не знаю, дышал ли.
Я начал было извиняться.
– Ладно, ладно. Мне четыре раза пришлось крикнуть да еще шлепнуть тебя по загривку, чтобы привлечь внимание.
– Значит, я задумался.
Только вот ни единой мыслишки вспомнить не мог.
– Ну да. Конечно. Могаба желает, чтоб ты наконец добрался до цитадели.
– Множество южан скрытно выдвинулись навстречу подкреплению, – сказал я Могабе. – Поначалу я решил, что нас пытаются надуть. Оттянуться назад, а затем ударить, когда мы попробуем выступить вдогонку. Однако Гоблин с Одноглазым уверяют, что они просто идут себе да идут. Хотя… Как вообще могла возникнуть эта новая армия? Откуда взялись солдаты? Кто ею командует?
Поверит ли Могаба, что самые интересные из этих слухов прошли мимо меня? Он слышал больше моего, и то, что Ворчун жив, фигурировало в большинстве новостей.
Что же он предпримет, если Старик действительно окажется жив?
Я был совершенно уверен, что Могаба размышлял над этим не раз и не два.
Меня поблагодарили. Мне велели отправляться назад, к своим людям. И все. Выяснить, зачем он посылал за мной, не удалось.
Могаба сделал именно то, чего я опасался. Он предпринял разведку боем – наверное, намереваясь отыскать новые слабые места. Послал только самых доверенных из своих. А я продолжал сидеть на своем участке стены и наблюдать. И – гадать, отчего Могаба так уверен, что мы тут же дезертируем, если окажемся за стенами.
Вообще-то я в этой книге просто игнорирую его. Неприязнь моя не дает мне описывать его объективно, поэтому я пишу о нем только там, где без этого не обойтись.
В те дни изо всех наров лишь Зиндаб хоть как-то старался держаться в рамках приличий.
В общем, Могаба полагал, что у него появился шанс как следует врезать Хозяину Теней, но штабисты противной стороны отлично прослеживали ход его мыслей. Преследовавшее невезение ничуть не обескуражило его. Никаким неудачам не поколебать было его убежденности в собственной непобедимости. Если планы его рушились, он просто составлял новые.
Солдаты Могабы начали разбегаться и, так как из города выбраться не могли, приходили прятаться к своим друзьям среди наших таглиосцев. Жаловались, что Могаба слишком расточителен насчет солдатских жизней.
Могаба же на это отвечал особыми рационами и первоочередным допуском к проституткам – для самых верных.
Те закупоренные кувшины с зерном, что мы нашли, остались еще от первой осады Хозяев Теней. Вокруг дележа разгорелся нешуточный спор. Одноглазый убеждал всех, что Могаба долей не удовольствуется. Захочет знать о наших находках все и увидеть их своими глазами. А нам надо, чтобы он шастал по нашим подземельям?
Нет.
И, как вы думаете, что этот маленький паршивец сделал дальше? Не успели мы оглянуться, как он уже торговал свежевыпеченным хлебом по ценам, двадцатикратным сравнительно с доосадными.
В один прекрасный вечер я нашел на стене укромное, тихое местечко. По городу ходили свежие слухи о битве на севере, но разговор должен был пойти не о том. Я спросил Одноглазого:
– Что ты там говорил насчет причин не делиться с Могабой найденным зерном?
– Чего?
Выволочки по этому поводу он явно не ожидал.
– Ты был крайне настойчив. Насчет недопущения его в наши убежища.
Он, гордый собою, улыбнулся:
– И что же?
– Ты и сейчас думаешь так же?
– Еще бы.
– Тогда – зачем продаешь его людям хлеб, если у нас, предположительно, ни зернышка на муку нет?!
Он сдвинул брови. До него еще не дошло:
– Что значит «зачем»? Ради выгоды.
– Ты вправду думаешь, что Могаба настолько глуп, что не заметит? Думаешь – у него не возникнет вопросов?
– Ты слишком уж негибко смотришь на вещи.
– А ты – просто баран твердолобый, если и дальше станешь это продолжать. И черта с два я буду постоянно приглядывать за тобой и одергивать!
– Как знать. Порой мне кажется, что ты уже наполовину одержим.
– Что это значит?
– Да припадки эти. Во время припадка из твоих глаз словно бы кто-то другой смотрит. Будто чья-то чужая душа там, внутри.
– Никогда не замечал.
А мог ли?
– Будь у нас дельный некромант или духовидец, мы бы удивительнейшие вещи могли выяснить. У тебя братьев-близнецов, случаем, не было?
Вдоль спины пробегал холодок. Волосы на загривке встали дыбом. Ну да, я вправду иногда странно себя чувствую… Однако он всего-навсего старался сменить тему.
К нам присоединился Гоблин.
– Мурген, с этими южанами что-то происходит.
Неподалеку закаркала, словно залившись хохотом, ворона.
– Они не собираются организовать еще один такой штурм? – спросил я. – Я-то думал, Могаба все их закавыки свел на нет.
– Не могу подобраться, чтобы разглядеть подробнее. Могаба торчит на виду. Но, я думаю, битва таки была. И Тенекрутовы секреты, пожалуй, повыбиты. И пожалуй, друзья наши готовы приняться за нас.
– Охолони. Рано манатки собирать.
Одноглазый захихикал:
– Недомерок-то наш всегда так: еще яиц не наворовал, а уж цыплят считает!
– Забыл, о чем только что говорили?! – рыкнул я. – Насчет идиотских выходок? И ты еще над Гоблином смеешься?
Как же ему без этого – дело всей жизни, можно сказать…
– О чем это вы? – требовательно спросил Гоблин.
Тут появился дядюшка Дой, что и положило конец спорам. Вот двигается-то – и быстро, и бесшумно, лучше любой Тени.
– Глашатай велел передать тебе: южане с шанцевым, инструментом вместо оружия собираются у южной стены.
– А что там такое?
С нашего насеста большую часть событий от нас заслонял изгиб стены, однако, судя по всему, на северной стороне тоже собирался большой отряд саперов.