Боманц отчетливо ощущал приближение древнего зла. Оно не дремало, но и не держалось настороже.
Земля надвигалась все ближе и ближе. Боманц прилип к спине кита, ожидая столкновения. Он оставил без внимания даже тот оскорбительный факт, что десятки менгиров окружили кольцом его и Душечку, а в прорехах между камнями затаились ее верные головорезы, готовые в случае чего сразу прийти на помощь.
Воздушный кит выровнял полет. Внизу скользнули назад и исчезли огни лагеря. Там, внизу, раздались крики, но они были едва слышны, заглушаемые треском и грохотом. Туша небесного гиганта, сметая все на своем пути, пронеслась сквозь лагерь, почти касаясь земли. Боманц уловил флюиды шока, который испытал старый дьявол, полностью захваченный врасплох. Безумный сразу впал в черную ярость.
Он уже готовился дать отпор, но тут, со всех направлений одновременно, на лагерь внезапно устремились манты. Ночная тьма разлетелась на осколки, взорванная вспышками молний, которые вылетали из специальных органов мант. Эти молнии сотнями сверкали посреди лагеря. Тот, внизу, не имел ни малейшего шанса для контратаки, настолько был занят собственной защитой.
Левиафан сбросил многотонный балласт и начал медленно набирать высоту, борясь с мешающим ему грузом захваченной добычи.
Боманц не мог видеть брюхо кита снизу и был этому рад. Щупальца чудища крепко сжимали людей, животных, множество всяких других вещей, которые оно считало съедобными. Кит был разумным существом, но не видел никаких причин исключать из своего меню других разумных существ, раз уж они были его врагами.
Представители большинства рас, населявших Равнину Страха, с удовольствием поедали своих врагов.
Практическое воплощение этого мировоззрения Боманц находил отвратительным, хотя некоторые ее моральные аспекты выглядели довольно привлекательно. Смогли бы люди столь же бездумно и решительно продолжать свои бесконечные войны, если бы им приходилось съедать всех побежденных?
Интересный вопрос. Но как заставить каждого любителя повоевать выполнить это условие?
Манты начали возвращаться. Они выглядели очень довольными собой. Во всяком случае, так показалось старику.
Все кончилось. Воздушный кит поднялся на нужную высоту, отлетел на безопасное расстояние и теперь занимался дегустацией и пищеварением. Боманц встал. Пожалуй, пора на боковую.
Проходя мимо Молчуна, Душечки и менгира со шрамом, старик бросил в их сторону:
– В следующий раз медведь будет готов к отпору. Вам следовало добить его, пока он был в ваших руках.
«Медведь» был оглушен постигшей его неудачей, ошеломлен ее размерами. Он зализывал раны в своем опустошенном лагере, отчаянно пытаясь взять себя в руки. Всю жизнь он яростно сражался с обрушивавшимися на него напастями. Отдельные неудачи никогда не могли поколебать его боевой дух. Но могучие, не принимавшиеся им доселе в расчет, силы ввергли его в катастрофу таких масштабов, которые на какое-то время полностью подавили его инициативу. Он растерялся, утратил тот безумный волевой напор, двигателем которого была его неистовая ярость.
Пес Жабодав не испытал такого сильного потрясения. Слишком свежи были его воспоминания об отпрыске дерева-бога. И он не заблуждался, полагая, что то деревце поспешит доложить о случившемся своему господину. А реакция Праотца-Дерева была лишь вопросом времени.
Жабодав уже бывал раньше на Равнине Страха. Тогда ему пришлось столкнуться лицом к лицу с деревом-богом. Воспоминания о том столкновении были куда как несладкими. Ему едва удалось унести ноги.
И все же та рискованная вылазка имела смысл. Он многое знал о Равнине Страха не понаслышке. Сейчас его опыт мог бы сослужить хорошую службу. Если Плетеный захочет к нему прислушаться.
Только вряд ли он захочет.
Теперь в Плетеном не было и половины того разума, которым обладал Хромой. Он настолько замкнулся на самом себе и на своих проблемах, словно считал себя центром вселенной.
Жабодав рыскал по разгромленному лагерю, переступая через людей и человеческие останки. Выжившие находились в тяжелом, удушающем шоке, накрывшем их всех, словно тлеющее ватное одеяло. Лишь немногие понимали, что случилось. Повсюду слышались невнятные разговоры о Божьей каре. Говорившие сами не знали, насколько они близки к истине.
Будет трудно снова объединить их, заставить подчиняться, если мнение о гневе богов возобладает. Религиозные проблемы и без того разъедали их армию.
Послышалось легкое шипение, раздался треск, полыхнула ослепительная вспышка. Шерсть на бестии встала дыбом. Молния ударила совсем рядом, осыпав дождем голубых искр. Запахло паленым. Солдаты, галдя словно куры, в панике побежали во все стороны.
Снайпер, выпустивший молнию, пронесся мимо. Упав с высоты в несколько миль, он появился и исчез слишком быстро, чтобы с ним можно было что-то сделать. Даже если бы то было при свете дня.
Вспышка. Треск. Вопли ужаса. И еще один человек рядом конвульсивно заплясал в облаке голубых огоньков.
Вот оно что. Значит, воздушный кит не дает забыть о своем присутствии, хочет взять их измором, приступив к планомерной программе запугивания. Это чудище не остановится само, если только Плетеный не докажет, что может его остановить.
Жабодав отыскал Плетеного и стал рычать на него, пока у того в остекленелых глазах не появилось осмысленное выражение. Плетеный резко мотнул головой и вдруг его начало трясти, причем так, что все прутья его тела заскрипели и затрещали. Он изо всех сил пытался взять под контроль обуревавшую его ярость.
Дать ей волю означало все окончательно погубить.
Точное попадание любой из молний могло превратить деревянное тело в горстку пепла, сделав его почти беззащитным и отдав всю его армию во власть летающего чудовища. Где-то поблизости, планируя над лагерем, с шелестом проносились манты, выискивая шанс быстро прикончить его. Шанс, упущенный во время внезапной атаки.
– Немедленно потушить все огни в лагере, – шепотом приказал Плетеный. – Они освещают нас, превращая в отличную мишень.
Конвульсивные подергивания стихли. Он сумел-таки взять себя в руки и принялся бормотать заклинания. Медленно, мучительно медленно, он выстраивал вокруг себя колдовскую защиту от мант с их молниями.
Жабодав бегал по лагерю, щелкал челюстями, рычал, заставляя солдат поторапливаться. Костры залили водой, но это не помогло. Манты летали над лагерем всю ночь. Точность их попаданий не уменьшилась. Хотя и не увеличилась.
Казалось, им больше нравилось наводить панику, чем убивать. Нравилось держать всех в напряжении, в тревожном ожидании следующего удара. Странный способ вести бой. Хотя при очередном попадании молнии в какого-нибудь солдата с неба не падало ни единой слезинки.
Казалось, посланцы дерева-бога стремились просто напугать и рассеять армию Хромого. Жабодав был озадачен. Он не мог поверить в такое мягкосердечие нападавших.