– Хочешь идти впереди? – спросил Лебедь.
Сам он, похоже, не проявлял в этом отношении сколько-нибудь заметного энтузиазма.
– Там нет никаких дурацких ловушек или еще чего-нибудь в этом роде?
– Нет. У нее возникла идея установить их, исключительно ради забавы, на тот случай, если кто-нибудь когда-нибудь пойдет этим путем, но времени не хватило. Она так долго возилась тут со всякой ерундой, что я уже и надежду потерял когда-нибудь выбраться отсюда. И мы не выбрались бы, не будь она тем, кем была. Ее заклинания отогнали Теней. Ей уже приходилось делать это прежде, напрактиковалась.
– Так вот в чем дело!
– Что ты имеешь в виду?
– Ничего. Просто вспомнила кое-что.
Ну и тупица же я! Все эти годы ломала голову над тем, как Лебедю и Душелову удалось успеть и Плененных похоронить, и не угодить на обед к Теням, а ответ, между тем, был совершенно очевиден. Душелов, одна из самых мощных колдуний, к этому времени уже имела некоторый опыт манипулирования Тенями. Так часто бывает – истина лежит, можно сказать, под носом, но ты ее не замечаешь, если не дашь себе труд хорошенько поработать головой.
Прости меня, Лорд Времени. Будь Милосерден. Будь Сострадателен. Обещаю Тебе, что постараюсь трудиться не только разумом, но и душой, – как только мои братья окажутся на свободе.
Поскольку Лебедь не предостерегал меня о грозящей опасности, я начала спускаться.
Архитекторы, инженеры и каменщики не заботились о геометрическом совершенстве, создавая это сооружение. Хотя в целом лестница прорезала скальный массив в одном, вполне определенном направлении, она виляла из стороны в сторону, то и дело отклоняясь от прямой линии. И ступеньки были разной высоты. Хорошо хоть, что довольно часто попадались площадки. Каково же будет подниматься обратно?
– Если нам понадобится свести вниз Одноглазого, то обратно придется тащить его на руках. Выкарабкаться отсюда будет ему не по силам.
– Ну, что-нибудь да придумаем, когда дойдет до дела.
– Вот почему я сейчас здесь. Хочу посмотреть сначала сама, что именно нас ожидает.
– Вызови своего гения из бутылки. Попроси у него совета.
– Он никогда много не рассказывает о том месте, где находится. С тех пор, как оказался тут сам. Вроде как ему это неприятно. Мне несколько раз снилось что-то похожее, но неизвестно, насколько точны мои сны.
Лебедь тяжело вздохнул.
– По правде говоря, мне вовсе не хочется туда спускаться.
– Что, нелегко нам придется?
– Вниз еще ничего, но вот обратно…
– У меня голова немного кружится, даже когда мы опускаемся.
– Тогда иди помедленней. Несколько минут ничего не изменят – после всех этих лет.
Он был прав. И ошибался. Что касается Плененных, никакой спешки и вправду не было. Но для нас, с нашими ограниченными ресурсами, время неизбежно становилось решающим фактором.
– Правда, иди помедленнее, Дрема. Что ты на этом потеряешь? Можно сказать, всего ничего.
Беспокоится за меня. Только к чему так уж драматизировать ситуацию?
Лестница изогнулась вправо. Левая ее часть оказалась отсечена расселиной, вызванной, скорее всего, землетрясениями, происходившими во времена, когда правили Хозяева Теней.
Ступеньки были наполовину обрублены – лестница как бы повисла на краю утеса. Внизу, куда она уходила, мерцал красновато-оранжевый свет, исходящий, по-видимому, от самого камня, поскольку никакого другого источника не было видно. Правда, неяркий, так что приходилось раскрывать глаза пошире. Оттуда же, паря в воздухе, поднимались вверх похожие на привидения клочья пара. Воздух стал заметно теплее. Я спросила:
– Там, внизу, случайно не сам Ад?
Некоторые ведна верили, что аль-Шейл – место, где злые души горят вечным огнем.
Лебедь понял, что я имела в виду.
– Не в вашем понимании этого слова. Но для тех, кто оказался здесь в ловушке, это да, самый настоящий Ад, так мне кажется.
На следующей площадке я остановилась. Дальше ступеньки сужались до двух футов. Слегка наклонившись, я могла разглядеть, что лестница находилась внутри огромного полого цилиндра с диаметром поперечного сечения, по крайней мере, в двадцать футов. Изнутри шахтный ствол был выложен более темным камнем, чем тот, в котором он был вырезан. Может быть, этот ствол сделали таким большим, чтобы иметь возможность протащить по нему Кину.
– Представляешь, какой грандиозный инженерный проект лежит в основе всего этого? – спросила я.
– Людей, у которых много рабов, не пугают грандиозные проекты. У тебя проблема?
– Да. Она состоит в том, что я боюсь высоты. Без молитвы и помощи следующий пролет мне не одолеть. Я хочу, чтобы ты шел первым. Я хочу, чтобы ты шел медленно. И я хочу, чтобы в любой момент, протянув руку, я могла коснуться тебя. Если мне станет нехорошо и я почувствую, что леденею от страха, я хочу иметь возможность продолжать идти с закрытыми глазами. – Я сама удивилась, как спокойно и рассудительно звучал мой голос.
– Понятно. Вопрос в том, кто будет вести меня с открытыми глазами? Стой! Не паникуй, Дрема. Я пошутил! Мне это раз плюнуть. В самом деле.
Это была не самая худшая ситуация, в которой мне приходилось оказываться. Способность рационально мыслить я, по крайней мере, не утратила ни на мгновение. Но это было трудно. Даже когда Лебедь заверил меня, что со стороны обрыва имеется невидимый защитный барьер, и продемонстрировал его присутствие, какое-то животное чувство страха – нет, ужаса! – внутри подталкивало меня убраться отсюда к черту, куда-нибудь в такое местечко, где над головой небо, земля ровная, зеленая, и даже, может быть, растут деревья.
Лебедь все твердил, что я пропускаю чертовски эффектное зрелище, в особенности, когда мы подошли к нижнему краю расселины, где свет был ярче и где клубился туман; туман, скрывающий бездонные глубины. Но я продолжала идти зажмурившись, пока трещина не закончилась.
По дороге мне пришло в голову считать шаги, чтобы составить представление о том, насколько глубоко мы опустились. Но я сбилась со счета, когда в сознании возник образ мухи, ползущей по стене. Однако это занятие на какое-то время отвлекло меня. Правда, ориентация все же, видимо, отчасти нарушилась – временами казалось, что мы прошли по горизонтали не меньший путь, чем по вертикали.
Только я об этом подумала, лестница вильнула влево и тут же снова влево. Оранжево-красный свет исчез. Мы довольно быстро свернули еще пару раз в полной темноте, порождающей новые, совершенно особые и не слишком приятные ощущения. Но никто не бросился на меня, никто не пришел по мою душу.
Потом снова появился свет, но его яркость нарастала настолько медленно, что я почти не заметила, когда именно это началось. Свет имел золотистый, но странно холодноватый оттенок. Мне стало ясно, что цель близка.