Аплодисментов я не стяжал. Но, кажется, говорил достаточно рьяно и доходчиво, чтобы и самый циничный из моих слушателей не счел это пустой болтовней.

У двери моей норы сидел Дрема, выказывая не больше интереса к происходящему, нежели сама дверь. Интересно, подумал я, нельзя ли привести его в чувство с помощью какой-нибудь встряски?

Разбудил меня рев Бадьи, оравшего на Тай Дэя.

– Какого черта тебе надо? – заорал я в ответ.

– Вытряхивай задницу наружу, Мурген!

Я скользнул по каменному полу и выскочил в ночь. Такой ночки я еще не видел. Объяснять что-либо не было никакой нужды.

Горели плантации Госпожи, на которых взращивались бамбуковые шесты. Загораясь, бамбук начинал выпускать огненные шары, отчего пламя распространялось еще пуще. Шары разлетались и попадали и в лес, и в развалины Кьяулуна, и в наш лагерь, хотя у ребят хватало ума и ловкости от них уворачиваться.

– Вот куда я нипочем не полезу, – заметил я.

– А вот кое-кто так не трусит, – отозвался Бадья, указывая в самое пекло. Вспышка высветила дядюшку Доя с Бледным Жезлом в руках.

– Тай Дэй! – рявкнул я. – Какого черта он делает?

– Я не знаю.

Лагерь встревоженно гудел.

– Ну и дерьмо! – протянул кто-то. – Вот так куча дерьма! Аж не верится.

– Я туда не полезу, – повторил я.

Фейерверк продолжался. Иногда шесты выпускали шары поодиночке, а иногда разряжались сразу, и тогда небо прочерчивала дугой вереница светящихся точек. Сама мастерская Госпожи находилась под землей, но, судя по всему, полыхало и там.

Ночь отступила. Стало светло как днем.

Позади меня мрак, наполнявший Врата, заклубился и стал растекаться по склону, укрываясь в ямах, лощинах и щелях. Теням происходящее не нравилось.

И мне тоже.

Я вновь посмотрел на полыхающее поле и утвердился в мысли, что туда не сунусь.

– Кажется, – заметил какой-то не в меру хитрожопый малый, – Мурген не собирается туда соваться.

Дерьмовая башка!

Ну и ночка! Хорошо, что я успел чуток вздремнуть.

94

Земля продолжала гореть. Когда огонь проник в подземную мастерскую, где создавался материал для шаров, полыхнуло таким жаром, что воспламенилась сама земля. Горящая почва светилась разными цветами. Маленькие язычки пламени то и дело вырывались на поверхность. В воздухе висел запах горящей серы. Было достаточно светло, чтобы оглядеться по сторонам и оценить результаты бедствия.

Сотни солдат и сколоченные из тенеземцев команды в чем попало таскали воду, стараясь загасить огонь. Столбы пара поднимались над полем на тысячу футов.

– Эдак я, пожалуй, и рассержусь, – послышалось позади.

Я обернулся. Рядом стоял Старик.

– Хорошего мало, – согласился я.

– Но, возможно, все не так худо, как кажется. Правда, погибло немало людей, делавших заряды, но вся готовая продукция была сложена где-то в другом месте. Те шесты, что сгорели, еще не дозрели до боевой кондиции. Госпожа не хотела хранить весь горох в одном стручке.

– Смышленая девочка. Это был несчастный случай?

– Нет. Уцелевшие – те, кто спасся из подземного цеха, – рассказывали, что сначала погасли лампы, а потом в темноте раздались крики. Судя по описанию, на них напали Тени. А затем появилось нечто невидимое. Оно-то и вызвало реакцию, приведшую к взрыву.

– Душелов?

– Бьюсь об заклад. Она начинает действовать мне на нервы.

– Начинает? Только сейчас? Коли так, нервишки у тебя крепче, чем я думал.

Кто-то выкрикнул мое имя. Я обернулся и увидел толпу, собравшуюся у подножия холма.

Меня вызывает публика. Интересно, что за гадкий сюрприз подготовили мне на этот раз. «Гадкий» было самым слабым словом для описания того, что мне пришлось увидеть в пораженной зоне. Искромсанные, обугленные, искореженные тела. Работники Госпожи пытались бежать из подземного ада, но он настиг их и на поверхности.

– Где Госпожа? – спросил я Костоправа, поскольку он спустился вниз вместе со мной.

– Пытается определить местонахождение Душелова. Надеется отыграться, если та расслабится после достигнутого успеха.

– Зря надеется.

– Возможно. Этой ночью ты видел сны?

– Черта с два. Только ворочался без толку. Мне очень не хотелось идти сюда.

– В конечном счете я бы все равно за тобой послал.

Я хотел спросить почему, но в следующий момент понял. Он опознал тело первым.

В кольце людей лежал навзничь дядюшка Дой. Одно его плечо было обожжено огненным шаром, другой шар спалил большую часть волос. Лицо исказила гримаса боли, правый глаз скрывала корка запекшейся крови. Левый, открытый, смотрел в небо. Бледный Жезл лежал у дядюшки на груди и казался каким-то поблекшим, словно огонь выжег из острого клинка его закалку. Но руки Доя продолжали судорожно сжимать меч. Одежда выглядела так, словно на нее высыпали ведро тлеющих угольков, на щеке запеклась кровь.

По телу пробежала дрожь, послышался вздох.

Стоявший рядом Тай Дэй подался вперед.

– Осади, парень, – сказал ему Костоправ. – Дай-ка мне место. Мурген, чеши за моей медицинской сумкой. Я сделаю, что смогу.

Я припустил бегом, и, к моему удивлению, Тай Дэй поспешил за мной.

Правда, на ходу он что-то протявкал своим соплеменникам. И то сказать, не мог же он оставить дядюшку на руках чужака без пригляда других нюень бао.

Нырнув в Старикову нору, я ухватил его сумку и, уже выскочив наружу, спросил Тай Дэя:

– Что ты можешь сказать о дядюшке?

– Он забежал в мангровый лес.

Это было принятое у нюень бао выражение из притчи об охотнике, который, преследуя дикую свинью, неосторожно углубился в мангровый лес и наткнулся на голодного тигра.

Подбежав, я бросил сумку рядом с Костоправом. Он благодарно кивнул, а затем зарычал на напиравших со всех сторон нюень бао. Надо же, и десяти минут не прошло, а сюда уже, кажется, собрались все нюень бао, сколько их было в лагере. Тай Дэй принялся что-то сердито шептать – надо полагать, напоминал своим соплеменникам об их долге перед оставшимися без телохранителей подопечными. Это сработало, и толпа мгновенно рассеялась. Сам Тай Дэй остался.

Он опустился на колени слева от распростертого дядюшки, напротив Костоправа. Тот протянул Тай Дэю влажную тряпицу.

– На, протри ему лицо. Я хочу видеть, велики ли повреждения. – Было уже достаточно светло, чтобы увидеть, что почти все лицо Доя покрывала грязная корка спекшейся крови.

Пока мы бегали за сумкой, Костоправ уже раздобыл несколько полных сосудов с водой, разрезал на дядюшке одежду и в первую очередь занялся плечом, которое еще продолжало кровоточить.