– Мы не можем позволить себе роскошь тратить время на пререкания между собой. В любой миг эта баба может нанести удар. Если ты не обратил внимания на…
В конце концов Хозяин Теней понял, что если он и дальше будет кричать да буйствовать, то окажется уязвимым для чар. Напарник не сможет оберегать его бесконечно: ведь Ревун с его дикими воплями и сам подвержен припадкам.
Все еще трясущийся от гнева, не способный к членораздельной речи, Длиннотень постарался сосредоточиться на Госпоже.
Та выжидала, не предпринимая ничего.
Могаба пытался привлечь внимание Длиннотени. Тот не реагировал, полностью поглощенный наблюдением за Госпожой. Могаба настаивал, но принудить Хозяина Теней обернуться ему удалось лишь после того, как создалось впечатление, что кризис миновал. Страха, который внушали наши солдаты лагерному сброду, было уже недостаточно для того, чтобы заставлять толпу и дальше продвигаться вверх. Дивизия Костоправа отошла на исходную позицию. Силы Ножа остановились в паре миль от поля боя. Их окружили наши наездники и резервная дивизия.
Его бойцы были в такой же растерянности, как и прочие тенеземцы. Но они были хорошими солдатами и выполняли полученные приказы.
– Нас обвели вокруг пальца, – промолвил Могаба, обращаясь к Длиннотени.
– Такого никто не ждал. Одним хитрым ударом Костоправ истребил десятую часть нашей армии. Если я и теперь буду придерживаться прежних приказов, мне этого плацдарма не удержать.
В злобном рычании Длиннотени появились вопросительные интонации.
– Единственная наша надежда, – продолжал Могаба, – атаковать сейчас, пока таглиосцы рассеялись, прут на нас толпой, а до наших солдат еще не дошло, в каком отчаянном положении мы оказались.
Однако Длиннотень смотрел на происходящее иначе.
– Опять ты забываешь о том, что мои повеления надлежит выполнять безоговорочно, а не размышлять о том, чем они вызваны. Почему ты решил, что к тебе это не относится? И чем ты вообще недоволен? – Длиннотень вперил свой взгляд в корпус Ножа – точнее, в ту его часть, что была видна с вышки. Он и сам был недоволен, но по каким-то иным, собственным соображениям. – …Ты ведь легко отбил их атаку.
Могаба с трудом удержал свой гнев. Хотел бы я знать, что за прошлое было у этого Хозяина Теней. Трудно представить, что столь могущественный человек может проявлять такую наивность.
Могаба поднял руку, указывая на Ножа.
– Мы оказались в дураках. Целый легион пропал попусту из-за одного лишь твоего желания заполучить еще одного высокопоставленного перебежчика.
Чтоб мне сдохнуть, если до меня дошло, что он имеет в виду. Впрочем, и до Хозяина Теней никак не доходило, что надо шевелить мозгами. Он видел перед собой картину триумфа.
– Смотри, смотри скольких мы перебили. Там же горы трупов, попробуй пересчитать их. Вороны за сто лет не расклюют всю эту падаль.
Но что-то все же Хозяина Теней тревожило. И взгляд его оставался прикованным к солдатам Ножа.
– Может, один из каждой сотни этих погибших и был солдатом, – рявкнул Могаба, – но по большей части все это воры, бездельники и прочая сволочь, что вечно таскается за войсками да кормится у походных кухонь. Накипь, вот кто они такие. Костоправ использовал эту свору, чтобы отвлечь наше внимание, а сам тем временем украл у нас победу. Наши потери меньше, но мы-то теряли настоящих воинов. Теперь его ветераны имеют численное превосходство. И силы у них свежие.
Он указал в направлении возвышенности, которую уже занимали отборные подразделения Костоправа.
– Теперь они укрепятся там. Наверное, он задумал это заранее.
– А ты, выходит, не позаботился о том, чтобы обеспечить оборону.
– Конечно, я предвидел, что Костоправ пошлет туда людей. Нужно быть дураком, чтобы не попытаться захватить столь выгодную позицию. Но вот его огненная бомбардировка явилась для меня сюрпризом.
Огненные снаряды, изготовленные в оружейных мастерских Госпожи в Таглиосе, представляли собой одно из лучших ее изобретений. Чтобы доставить их сюда в целости, да еще и тайком, пришлось затратить немало усилий, но, как теперь выяснилось, дело того стоило. Мало какая позиция устоит против этих штуковин.
Капитан со своими людьми остановился прямо перед корпусом Ножа. Что-то затевалось. Я помчался в ту сторону.
Нож выступил вперед. Он стоял перед строем своих солдат, лицом к лицу с капитаном. Их разделяло около ста ярдов каменистой земли. Наши люди находились на расстоянии полета: в ожидании дальнейшего развития событий они держались спокойно, но бдительности не ослабляли. По правде сказать, озадачены они были немногим менее, чем вояки изменника. А те и вовсе не знали, что думать – впечатление было такое, будто их вывели не на битву, а на строевой смотр.
Стоя посреди разделявшей войска полосы, Нож и Костоправ обменялись несколькими словами. Я по дурости ожидал, что Костоправ даст волю так долго лелеемой вражде. Вместо того он обхватил Ножа за плечи и заржал как полоумный.
Они принялись подпрыгивать, обниматься и хлопать друг друга по спинам. Затем Нож развернулся к своим солдатам и проревел:
– Бросайте оружие и сдавайтесь. А не то вас всех перебьют.
Какой же я все-таки непроходимый тупица.
Только сейчас, когда вымуштрованные солдаты Ножа безропотно выполнили приказ, до меня дошло, что его отступничество было подстроено. Все эти годы Костоправ ярился и изображал стремление поквитаться с изменником только для отвода глаз. А Нож за это время еще и помог нам избавиться от некоторых вредоносных фанатиков и святош – руками тенеземцев.
Нет ничего лучше, чем заставить своих врагов выполнить за тебя самую грязную работенку.
Более того, Нож немало потрудился ради того, чтобы сделать Хозяина Теней как можно менее популярным у его подданных. Целые провинции сдавались без малейшей попытки к сопротивлению.
А теперь Нож вывел из игры четверть отборных войск Хозяина Теней. Нигде в Анналах не содержалось и намека на что-либо, способное хотя бы отдаленно сравниться со столь грандиозной надуваловкой, Костоправ додумался до этого сам. И теперь, надо полагать, от всей души потешался над Могабой, которому и в голову не мог прийти столь непредсказуемый ход. Потому как Могаба был уверен, что Старик и шагу не ступит, не сверившись наперед с Анналами.
Я покинул Копченого. Поблизости от фургона не было никого, кроме матушки Готы и Тай Дэя. Я присоединился к ним. Ни тот ни другая не сказали ни слова. Я тоже молчал: молча поел, вдоволь напился воды, забрался в фургон и немного вздремнул. Мне снились не слишком приятные сны. В них появлялась Душелов, веселая и довольная собой. Не иначе, как оттого, что устроила нам какую-нибудь пакость, ведь это ее любимое развлечение.
Проснувшись, я снова накинулся на жратву, даже не сообразив, что уминаю препротивнейшую стряпню матушки Готы, а уж воду хлестал так, словно не видел ее по меньшей мере неделю. Тай Дэй вроде бы поглядывал на меня с беспокойством. Я хотел сообразить, в чем тут дело, но никак не мог сосредоточиться.