Пересекать равнину Страха по воздуху, конечно, быстрее, но это все равно ужасно. Летучие киты то и дело преграждали нам путь. Мы молнией огибали их: они летают медленно и не выдерживают соревнования в скорости. Но с их спин подымались бирюзовые манты, неуклюже взмахивали крылами, ловя восходящие воздушные потоки, а потом взмывали над нами и камнем падали вниз, как орлы на добычу, бросая вызов чужакам, вторгшимся в их воздушное пространство. Опередить мы их не пытались, зато высоту набирали гораздо быстрее. Но взлететь выше китов мы не могли. На такой высоте воздух становится слишком разреженным для людей. А киты поднимались еще на милю и становились живыми вышками для мант, которые ныряли с них вниз.
Над равниной летали и твари помельче, не такие опасные, хотя и не менее противные. Как бы там ни было, но мы прорвались. А когда очередная манта таки напала на нас, Шепот победила ее своим убойным колдовством.
Правда, на это время она отвлеклась от управления ковром. Мы бесконтрольно падали вниз, пока она не прогнала манту прочь. Я сумел не расстаться с завтраком, хотя был к этому очень близок. Ильмо с Шишкой я на сей счет не расспрашивал – не хотел ранить их самолюбие.
Шепот не нападала первой. Это главный закон выживания на равнине Страха. Не бей первым. Иначе получишь не просто поединок – на тебя набросятся все окрестные чудовища.
Равнину мы пересекли без потерь, как оно обычно и бывает, когда летишь на ковре-самолете, и мчались дальше весь день до самой ночи. Потом повернули на север. Воздух стал холоднее. Шепот сбросила высоту и скорость. Утро застало нас над Форсбергом, где Отряд начинал когда-то свою службу у Госпожи. Мы с Ильмо глазели вниз, перегнувшись через край ковра.
– Смотри, вон там Сделка! – крикнул я, показывая пальцем. Мы как-то стояли в этой крепости, правда, недолго.
Потом Ильмо показал в другую сторону. Там раскинулось Весло – город, где мы сыграли несколько удачных кровавых шуточек с повстанцами и заслужили ненависть Хромого. Шепот летела так низко, что мы различали лица на улицах. Город выглядел не более дружелюбным, чем восемь лет назад.
Миновав Весло, мы поплыли над верхушками Большого леса, древней девственной чащобы, откуда Белая Роза вела свои кампании против Властелина. Около полудня Шепот притормозила. Мы снижались над заросшей равниной, когда-то расчищенной от деревьев. Кучка холмов посреди равнины была творением рук человеческих, хотя курганы теперь стали едва различимы.
Шепот приземлилась на улице города, большей частью лежащего в руинах. В этом городе жила Вечная Стража, охранявшая курганы от любых посягательств. Стража несла свою службу исправно, пока не пала жертвой всеобщей беспечности.
Триста семьдесят лет понадобилось воскресителям, чтобы открыть Курганье, но и тогда им не удалось добиться желаемого. Госпожа вместе со Взятыми вернулась, однако Властелин остался в оковах.
Госпожа вырубила движение воскресителей под корень. Хорошенькая награда за усердие, верно?
Из дома, недавно отремонтированного, вышло несколько человек. Я попытался подслушать их разговор с Шепот и уловил пару слов.
– Помнишь Форсберг? – спросил я у Ильмо, разминая одеревеневшие мышцы.
– Все возвращается на круги своя. Слушай, взгляни-ка на Шишку. Он что-то плохо выглядит.
Ничего страшного я у Шишки не нашел. Он просто перетрусил. Пришлось потратить немного времени, чтобы убедить его, что мы снова на земле.
Местные жители – потомки Стражи, веками охранявшей Курганье, – провели нас в наши апартаменты. Город восстанавливался. Мы были первой каплей, предвещавшей приток свежей крови.
Через три дня, совершив следующий полет, Шепот доставила Гоблина и двоих наших лучших солдат. Они сказали, что Отряд выступил из Стужи. Я спросил, как там Хромой – по-прежнему держит на нас зуб?
– По его поведению не скажешь, – ответил Гоблин. – Хотя это ничего не значит.
Да уж.
Последние четверо из нашей команды прибыли еще через три дня. Шепот поселилась вместе с нами в казарме. Мы превратились в нечто среднее между телохранителями и полицейскими. Помимо охраны предводительницы, нам вменялось в обязанность не допускать посторонних близко к Курганью.
* * *
Взятая по прозванию Перо заявилась вместе с собственными телохранителями. Потом прибыли специалисты, чьей задачей было исследовать Курганье, и привезли с собой рабочих, нанятых в Весле. Рабочие расчищали чащи и кущи вплоть до границы, очерченной заклятием. Нарушить ее без должной защиты означало обречь себя на медленную и мучительную смерть. Заклятия, наложенные Белой Розой, не потеряли силы с воскрешением Госпожи. А та добавила к ним еще и свои собственные. Похоже, она безумно боится, как бы он не вырвался на волю.
Вскоре прибыл еще один Взятый – Странник – вместе со своим подразделением. Он поставил в Большом лесу часовых. Взятые по очереди осуществляли воздушное патрулирование. Мы, нижестоящие, наблюдали друг за другом не менее пристально, чем за окружающим миром.
Надвигалось нечто серьезное. Никто об этом не говорил, но все было ясно без слов. Госпожа явно готовилась к возможной попытке побега заключенного.
Я проводил свой досуг за чтением архива Стражи, особенно тех записей, что относились ко времени жизни Боманца. Тридцать лет он провел в гарнизонном городке, выдавая себя за археолога, прежде чем попытался вступить в контакт с Госпожой и, сам того не желая, освободил ее. Меня интересовала его личность. Однако раскопать в архивах удалось совсем немного, да и эта малость была окрашена весьма тенденциозно.
Как-то мне довелось держать в руках его собственные записки, на которые я наткнулся незадолго до взятия Шепот. Но я отдал их нашей тогдашней наставнице Душелову, чтобы она передала записки в Башню. Душелов придержала их из личных соображений, и они вновь попали ко мне в руки во время битвы при Чарах, когда мы с Госпожой преследовали перешедших на сторону Властелина Взятых. Я никому не рассказывал о записках, кроме моего друга Ворона. Того самого Ворона, который дезертировал, чтобы охранять девчушку, бывшую, по его мнению, новым воплощением Белой Розы. Когда мне наконец представилась возможность забрать записки из тайника, где я их спрятал, они пропали. Возможно, Ворон забрал их с собой.
Я часто думаю: что с ним сталось? Он намеревался удрать куда подальше – туда, где его никто не найдет. Его не интересовала политика. Он просто хотел защитить девочку, которую любил. Ради нее Ворон был способен на что угодно. Быть может, он решил, что записки когда-нибудь послужат ему охранной грамотой.
В штаб-квартире Стражи хранится дюжина пейзажей, написанных бывшими гарнизонными служащими. В основном на них изображено Курганье. В свое время оно выглядело очень величественно.
В самом центре его по оси север – юг высился Великий курган, где были погребены Властелин и Госпожа. Великий курган окружала высоко поднимавшаяся над равниной насыпь в виде звезды, очерченная глубоким рвом, наполненным водой. В оконечностях этой звезды располагались курганы поменьше – там были захоронены пятеро из Десяти Взятых. Над звездой, соединяя ее внутренние точки, возвышалась насыпь в виде круга, и в каждой из этих точек находилось еще по кургану с остальными пятью Взятыми. Курганы были окружены заклятиями и идолами. А возле Великого кургана возвели несколько дополнительных рядов защиты. Последним из них был дракон, свернувшийся вокруг кургана клубком и держащий свой хвост во рту. На одной из более поздних картин, написанных очевидцем, изображено, как дракон изрыгает на равнину пламя в ночь воскрешения Госпожи. А Боманц шагает прямо в огонь.