– Природа требует свое. Все в порядке на борту, мистер Уэстхауз?
– Как раз начинаю проверку, командир.
Я понял намек: я путаюсь под ногами. Все заняты, на борту корабля – хаос. С койками, кажется, разобрались, люди ползают друг по другу, наводя порядок на своих рабочих местах.
Несмотря на то что корабль был осмотрен в гавани, им хочется еще раз все проверить. Не то чтобы они не доверяли компетентности портовых техников – просто им надо знать самим. От этой техники зависит их жизнь.
Я слоняюсь без дела и пытаюсь проникнуть в тайну Старика. Что ни говори, теперь, когда мы на борту, он стал еще более замкнутым и недоступным. Пройдя сквозь входной люк, он сменил маску и принял облик, скроенный по ожиданиям команды: сильного, немногословного, умелого и уверенного Командира. Терпимого ко всем личным дрязгам, строгого ко всему, что может нарушить работу корабля. Я уже видел этот спектакль на других кораблях, но нигде он не разыгрывался так прямолинейно и с таким холодным расчетом.
Надеюсь, что со временем командир все-таки смягчится. Надеюсь, он не выкинул меня из головы навсегда. Он – половина всего материала для статьи.
Уэстхауз тоже изменился, когда этот новый командир пересек его орбиту. Мгновение – и он стал безразличен ко всему, кроме своих астрогаторских побрякушек.
Здесь, на клаймере, есть, видимо, какая-то магия. Старик и Уэстхауз испарились, а появившийся на их месте лейтенант Яневич, старший помощник, обращается со мной, как со своим старым приятелем. Кто еще поменял личину, просачиваясь в люк? Бредли? Не знаю, на борту я его еще не видел. А с остальными не знаком.
Я убираюсь с их дороги в операционном отсеке и отправляюсь обследовать другие. Мне не удается найти ни одного человека, который имел бы время и желание побеседовать со мной, пока я не достигаю самого дна кэна. А там знакомлюсь с Эмброузом Дикерайдом, нашим инженером.
На наш разговор о его работе я трачу час. Нить рассказа теряю через пять минут.
Не зная физики, Академию не закончишь. Тамошний курс я выдержал благодаря личному упорству и хитроумной мнемотехнике. Но как только речь заходит о физике более тонкой, чем ньютоновская, у меня мозг покрывается какой-то броней. Думаю, что в общих чертах я еще кое-как могу представить себе то, о чем говорил Эйнштейн. Райнхардта с его гипермеханикой я принимаю на веру. Несмотря на героические усилия Дикерайда и все, что я читал раньше, ноль-состояние и клайминг останутся для меня чистой воды ведьмовством до самой смерти.
Дикерайд утверждает, что между классической, ньютоновской, эйнштейновской и райнхардтовской механикой существует еще бесконечно много точек зрения на Вселенную – целый спектр. Главный параметр эйнштейновской точки зрения – константа с, скорость света в вакууме. Райнхардт переворачивает все вверх дном, утверждая, что дважды два – лишь время от времени равняется четырем, а с – константа лишь при определенных условиях, хотя эти условия есть практически везде и всегда. Он придумал способ продемонстрировать, что по-настоящему универсальный параметр – сила тяготения.
Где-то между двумя этими точками зрения я и заблудился, обнаружив, что мох на деревьях в этом лесу есть с двух сторон.
Дикерайд предложил мне представить себе Вселенную как апельсин, О'кей. Это достаточно просто, хотя мои глаза говорят мне, что Вселенная бесконечна. В гиперпространстве, где рушатся законы Ньютона и Эйнштейна, находится корка этого апельсина. Просто и элегантно. Теперь друг мой Дикерайд берет апельсин, как будто это бейсбольный мяч, кидает его и заявляет, что эта корка существует везде в равной степени с содержащей ее Вселенной. Апельсин частично состоит из корки до самых семечек. Это связано с тем, что пространство имеет кривизну, и, направившись вперед по прямой, ты в конце концов вернешься туда, откуда вышел. Пользуясь же математикой Райнхардта, можно срезать путь – ведь гиперпространство в каждой своей точке соприкасается с любой другой своей точкой. В совершенном гиперпространстве, являющемся, похоже, таким же мифом, как и совершенный вакуум, можно преодолеть расстояние в один световой год, не потратив на это вообще никакого времени.
Темна вода во облацях. Кстати об облаках. Я, например, до сих пор так и не понял, что это за пушные звери у меня над головой, называющиеся кучевыми, перистыми и прочими облаками. Можно, конечно, открыть учебник и просто поверить тому, что там об этом написано. Но снова я смотрю на облако и снова не могу понять, почему эта хреновина не падает камнем на землю – хрясь! Как кусок айсберга.
Гиперпространства в чистом виде не бывает, оно всегда загажено утечками времени, гравитации и субатомного вещества, которое в этом состоянии уже не является вполне веществом. А вокруг сидят кварки и прочая нечисть, которой здесь быть вообще не полагается, и обменивается зарядами за нулевое время…
Математика райнхардтовского Гиперпространства завязана на замкнутую и расширяюшуюся Вселенную. Мне сообщают, что однажды, когда мы снова начнем сжатие к исходному яйцу, гиперпространство подвергнется катастрофическому обращению полярности. Или, если прав Дикерайд, это обращение и вызовет коллапс.
Вот потому я и не могу поладить с физикой. Ничто не является таким, каким оно кажется, с каждым днем все меньше остается вещей, на которые можно было бы опереться.
И опять-таки ключ ко всему – гравитация.
Одна из распространенных фикций – представлять гиперпространство как негатив той Вселенной, которую мы наблюдаем вокруг себя, населенный такими странными зверями, как константа минус с, отрицательные силы субатомных связей, антигравитоны и антихрононы.
Дикерайд на этом не останавливается и говорит, что мы вплотную подошли к клаймингу, движению в направлении, «перпендикулярном» гиперпространству, к переходу в ноль-состояние.
Теперь на деревьях вообще нет мха. И самих деревьев нет. И компас мой он вывел из строя.
В гиперпространстве дважды два четырем не равняется. Ну, хорошо. Моя матушка готова была поверить и не в такие небылицы, просто чтобы поддержать разговор. Но… в ноль-состоянии e – просто троюродная сестра mс^2. В ноль-состоянии даже с^2 может быть отрицательным числом.
Ну, что я могу сказать? Очередной триумф тех, кто благословлял нас корнем из минус единицы.
Я перестал верить в Бога, как только стал достаточно взрослым, чтобы увидеть бесчисленные несоответствия и противоречия в католических догматах. Моя вера в законы физики рухнула после того, как, годами набивая шишки о нерушимые законы термодинамики, я обнаружил несоответствия и противоречия в описаниях нейтронных звезд, черных дыр, гиперпространства и звезд преисподней. Я не согласен на набор законов физики, которые годятся на любой день, кроме вторника.
Но я верю в то, что вижу и ощущаю. И верю, что это правильно.
А на практике, чтобы сделать корабль клаймером, заставить его перейти в ноль-состояние, огромное количество энергии закачивается в тор клаймера, где находится гипердвигатель закрытого типа, и в какой-то момент гиперпространство не может далее переносить существование корабля, оно выплевывает его, как сливовую косточку, на тот уровень реальности, где ничто вне поля тороида не отвечает нормальным законам физики.