– Должен сказать для установления философической истинности, что война произвела подобное действие на многие другие семейства. Включая семью этого супостата Гаруна.
– Остальные мне безразличны.
– Лично я, госпожа, есть наискромнейший шут. Простой актер. Тем не менее указанный со всей уверительностью мочь сказать. Вся война пребывать в руках двух человеков – вашего родителя, которой положил ей начало, и архиврага Гаруна бин Юсифа, который её не желать закончить. – Оглядевшись по сторонам и убедившись, что их никто не слышит, он добавил шепотом: – Если заключительствовать мир между указанными, остальные человеки последовать их примеру обязательно. Точно так, как после ночь приходить рассвет.
Девочка задумалась. После довольно продолжительной паузы она неуверенно произнесла:
– Это невозможно. Их разделяет море крови.
– Не так. Я не знакомец с бин Юсифом. Но видеть указанного несколько месяцев назад, когда приходил за помощь в замок прошлого господина. Указанный Гарун не видел, что лично слышать разговор. Проклинал войну своему военачальнику Беллузу…
– Белулу?
– Эй! Ну конечно! Белул! Старый, седой, с отвратный нрав. Жалобился, что не мочь остановить войну без теряния лица либо указанным Гаруном, либо Эль Мюридом. Тем временем лучшие дети пустыни убивать один другого. Скоро никого не остаться.
– Я слышала, как отец говорил то же самое. И даже рыдал. Какими могущественными мы могли бы стать, если бы роялисты присоединились к Королевству Покоя.
Насмешник ещё раз огляделся вокруг. Убедившись, что они одни, он прошептал:
– Саджак мудрый.
Глаза Ясмид остекленели, а Насмешник самодовольно усмехнулся.
– Спарен, ты был суровым учителем. Только сейчас я оценить пользу твоей суровизны. Госпожа Ясмид. Слушай меня. Хорошая возможность останавливать войну есть встреча с Гарун. Через час-два ты призывать лично я и высказывать, что указанный должен сопровождать госпожу на встречание с Гаруном. Названный находится где-то в Алтее. Ускользание состоится ночью, дабы преданные отцу охранники не предотвратить экспедиция. – Уточнив ещё некоторые детали, он сказал: – А теперь спать, госпожа Ясмид. Проснуться, когда лично я сказать: «Что случилось?» Никаких воспоминательств, кроме страдания из-за смерти дяди.
Насмешник выждал двадцать секунд, затем наклонился к девочке и спросил:
– Что случилось?
Ясмид открыла полные слез глаза.
– Что?
– Счастье! – воскликнул Насмешник. – Лично я быть напуган. Госпожа терять сознание.
– Я? – спросила она и растерянно добавила: – Нассеф… Я думала о своем дяде.
– Это величайшее из величайших горей в величайшей войне. Указанный быть гений. Абсолют! Покидание жизни указанным послужить резким ударом Ученику. Вполне допускаемо. – Ощущая себя победителем, он сел на камень.
В этот момент он заметил, что на него внимательно смотрит возвратившийся из пикета командир. Непобедимый сверлил его взглядом так, что Насмешнику показалось, будто по его спине поползли какие-то чудовищные когтистые насекомые.
– Госпожа испытала великую трагедийность. Лично я предложить побыть указанной в одиночестве в шатре, дабы пережить страдание.
Насмешник отошел якобы для того, чтобы посмотреть на то, как Непобедимые практикуются в искусстве фехтования. Он взирал на них с восторгом, как будто блеск стали и звон клинков были ему в диковинку.
Непобедимые тренировались ежедневно – верхом и пешие. Парами и строем. Они были решительными и умелыми бойцами. И Насмешник каждый день наблюдал за ними.
Деймо Спарен был суровым учителем. Деймо умер, но его уроки продолжали жить в памяти ученика. «Ты хорошо должен знать сильные и слабые стороны противника», – не уставал повторять Спарен.
Насмешник уже знал всех людей в лагере. Всех, кроме этого проклятого командира. Он не сомневался, что сможет справиться с любым из них. Опять же за исключением их командира. Впрочем, толстяк не рассчитывал встретиться с ним в открытом бою. Командира ждала участь Гуча – смерть ночью.
Ясмид вызвала его позже во второй половине дня. Он отправился к ней неохотно, так как уже не был уверен, хочет ли он собрать урожай от тех семян, которые посеял ранее.
– Актер, – спросила она, – ты мне друг?
– В абсолюте, госпожа, – ответил он, изо всех сил прикидываясь изумленным. Однако самодовольство так и перло из него.
– В таком случае я хочу попросить об услуге. Об очень большой услуге.
– Все, что угодственно, госпожа. Лично я существовать, чтобы служить.
– Мы говорили о возможности мира. Ты упомянул бин Юсифа… Мне в голову пришла дикая мысль. Поистине безумная, невероятная идея, которая в случае успеха могла бы покончить с этой войной. Но мне потребуется твоя помощь.
– Моя помощь? В положить конец войне? Указанный есть шут, актер, изучатель философии, но не дипломатист. Лично я не иметь достаточно мудрость…
– Я хочу, чтобы ты всего-навсего отправился со мной. В качестве защитника.
– Защитника, леди?! Но пятьдесят храбрейших из храбрых воинов пустыни…
– Эти храбрецы, толстяк, марионетки моего отца. Они ни за что не позволят мне сделать то, что у меня на уме.
– И что же есть на уме у прекрасной госпожи?
– Этой ночью тайно ускользнуть из лагеря. Затем скакать что есть мочи на север через пустыню и горы Капенрунг. Добравшись до Алтеи, найти Короля-без-Трона и заключить с ним мир.
Именно это он и хотел от неё услышать, и ему лишь с большим трудом удалось изобразить потрясение, чтобы в ужасе воскликнуть:
– Госпожа!!!
– Я понимаю, что это безумие. Именно поэтому мне кажется, что у меня есть шанс на успех. Ты же сам сказал, что Гарун желает мира не меньше, чем я.
– Истина произнесена! Но…
– Хватит. Я знаю, чем рискую, но тем не менее хочу попытаться. У меня есть лишь один вопрос: ты едешь со мной или нет? Поможешь ли ты мне, или мне придется действовать в одиночку.
– В одиночку, госпожа? В этом безумственном мире? Позволительно ли будет произнести философическому студенту, что это есть равно самоубийственности? Лично я есть напуган. Даже скорее ужасаем. Я по природности трус, госпожа. Но составлю вам сообщество. Ради госпожа, а не ради мира. – Прекрасно сказано, подумал он про себя.
– В таком случае приходи в мою палатку после первой смены караула. Я знакома с часовым, и он сделает все, о чем бы я ни попросила. Конечно, до тех пор, пока не узнает о моих подлинных намерениях. Ты можешь ударить его. Но только не сильно, он хороший человек.
– Лично я? Нападать на Непобедимого? О, леди, я есть все что угодственно, но только не воитель.
– Знаю. Я не говорю, что ты должен с ним сразиться. Стукни его по затылку, когда он отвернется.