– Понимаете, нет ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем. Даже слухи какие-то неопределенные. У всех возникает ощущение, что что-то не так, Я надеялся, что вы сможете снять тяжесть с моей души. Или сказать – дело идет к драке, так что будь готов.
– Пусть мои слова останутся между нами. По правде говоря, я тоже мало что знаю. И как ты, не могу точно указать на что-то конкретное. Эти всадники в обе стороны… Что ты о них знаешь?
– Не много. Они у меня не останавливаются.
– Кто они?
– Я их называю – «люди, путешествующие по ночам». Они скачут от прохода Савернейк. Или в сторону прохода. Сейчас их меньше, чем раньше. Одна-две группы в месяц. Каждая из двух-трех человек.
– Днем ты их видел?
– Нет. Но думаю, что ездят они не к добру. Хороший человек не будет скакать по ночам, минуя единственный пристойный постоялый двор на двадцать миль в любую сторону.
– Они проезжают каждый месяц в одну и ту же ночь?
Браги напряженно соображал… он даже немного воспрянул духом – похоже, он наконец-то напал на след врага.
– Нет. Вроде бы они ездят как придется.
– И сколько времени это продолжается?
– Добрых два года. И это все, что я могу вам сказать. Лишь добавлю, что несколько человек проехали этим утром. Солнце, кажется, уже взошло. Мчались так, будто за ними гнались все демоны ада. Если они не украли где-нибудь свежих лошадей, то сейчас уже топают пешком.
– Но ты сказал…
– Что не видел их днем? Да, и я не соврал. И у этих я успел увидеть удаляющиеся задницы. Их было трое, и думаю, что они из тех, кто путешествует ночью, так как тоже проскакали мимо.
– Ну и что из того?
– Здесь, маршал, останавливаются все. Я приметил это местечко, когда мы тащились назад, загнав О Шинга в его насквозь пропеченные солнцем земли далеко на востоке. Если посмотреть со всех сторон, мой постоялый двор стоит в самой что ни на есть середке. Здесь есть вода и хорошее пастбище… Не знаю, как вы это называете? Экономика, что ли? Одним словом, люди здесь всегда останавливаются. Это отличное место для отдыха. Вот и вы тоже задержались, хотя по всему видно, что спешите так же, как и люди, проскакавшие утром. Ко мне заглядывают даже те, кому задерживаться не положено. Солдаты, например. Недавно здесь был взвод, направлявшийся в Майсак. Они остановились, и я не слышал, чтобы сержант кричал «нет». Останавливаются все, кроме тех, кто скачет ночью.
– Спасибо. Ты мне очень помог. Я не забуду этого. Но ты можешь сделать для меня еще кое-что.
– Все, что скажете, маршал. Только благодаря вам человек вроде меня может владеть таким заведением в таком месте…
– Хорошо, хорошо. Ты вгоняешь меня в краску. Вообще-то я хочу попросить тебя о двух вещах. Во-первых, когда мы выйдем в зал, ты будешь восхвалять меня за то, какой хороший десерт я выбрал.
– И это все?
– Нет. Самое главное начнется после того, как мы уедем. Ты нас никогда не видел и никого не знаешь.
– Так и есть, сэр. Я никого не знаю, кроме вас.
– Забудь и меня тоже.
– Секретная миссия, значит?
– Точно.
– Считайте, что я все забыл. Второй приказ, сэр?
– Не спорь, когда я буду платить за еду. Если попробуешь, то я оборву твои большие уши.
– Знаете, сэр, – ухмыляясь от уха до уха, проговорил ветеран, – вы дьявольски хороший человек. Настоящий человек.
Рагнарсон чувствовал себя виноватым. Что сказал бы старый солдат, узнав об Элане и королеве.
– Поэтому мы тогда и пошли за вами. Иначе мы не встали бы под ваши знамена, это точно. Вы без труда можете определить наши первоначальные резоны в ту пору. Грабеж и надежда хоть на время освободиться от зависимости. Но мы к вам присохли. И все помнят о вас. Горцы тоже вас вспоминают. Некоторые из них спускаются к нам и говорят то же самое. Если когда-нибудь у вас будет трудное время, вам надо будет лишь подняться на стену в Форгреберге и громко крикнуть, что вам нужны добрые воины. Еще не успеет взойти солнце, как под стеной соберутся тысячи и тысячи надежных людей.
Рагнарсону оставалось надеяться, что так и произойдет.
– Попомните мои слова, сэр. Есть люди, которые не участвовали в нашем походе и не дрались под Баксендалой, но и они придут к вам. У них может не быть мечей, которые вы велели иметь, – мечи стоят дорого. У них будут только самодельные щиты из дуба, такие, что делали в старые времена, на них не будет брони, но они придут. Они принесут свои косы, цепы и ножи, они скуют для себя тяжелые молоты и топоры…
Рагнарсон громко шмыгнул носом и смахнул несуществующую слезу. Но он на самом деле был бесконечно тронут. Браги не верил и половине услышанного, но существование даже одного человека, так ему преданного, затрагивало глубинные струны души.
– Горцы тоже, сэр. И все потому, что вы сделали в этой стране то, что не мог сделать старый Криф, будь он благословенен, мы очень любили его. Даже сам Инред Тарлсон не смог бы сотворить то, что сотворили вы. А ведь Инред был не только правой рукой Крифа, но и вессоном.
Вы дали нам возможность почувствовать себя мужчинами. Вдохнули силу. Подарили надежду. Благодаря вам из животных, вспахивающих поля, работающих в рудниках и кующих железо для пьяниц-нордменов, мы превратились в людей. Может быть, это и не было вашей целью. Не знаю. Однако нам хочется думать, что вы желали этого с самого начала. Вы явились из Форгреберга-города, мы же видели тогда лишь то, что вокруг. Ну и задали мы жару этим нордменам! Разве не так, сэр? Лиенеке. Я был там на холме, в пятидесяти футах от вас, сэр.
– Хватит. Хватит.
– Сэр? Неужто я вас обидел?
– Нет. Нет. – Браги отвернулся, чтобы скрыть на сей раз настоящие слезы. – Именно этого хотел я. Именно это делала её величество королева. Ты получил то, что заслужил. Из Форгреберга видно далеко не все. Я иногда забываю, что город лишь крохотная часть Кавелина – пусть даже и его сердце. Однако нам надо идти. И не забудь, что я сказал.
– Будьте покойны, сэр. Для меня что вы, что человек с луны – все едино. Я вытряхну из вас всю плату до последнего пенни.
– Вот и отлично, – сказал Рагнарсон, вновь обнимая хозяина за плечи. – И держи глаза открытыми. Боюсь, что эти всадники несут нам большие неприятности.
– Глаза и уши, сэр. В этом доме есть мечи. Мой и моих сыновей. Над дверью, как и сказано в законе. Мы будем слушать и, если что, кликнем вас.
– Будь я проклят! – пробормотал Рагнарсон, вытирая слезы.
– Сэр?
Но маршал уже вышел в общий зал.
– Ну, что скажете? – спросил он, обращаясь к сотрапезникам. – Фрукты со взбитыми сливками. Взбивал я сам. Этому меня научила матушка, когда я был еще несмышленышем. – Обратившись к Ориону, он произнес: – Теперь, полковник, я опасаюсь Высокого Крэга даже меньше, чем ранее.