– Не забудь о «Толстяке», – улыбнулся Арал. – Сдается мне, что ты будешь приятно удивлен.
Майкл стер капли дождя со лба. Он ненавидел всякого рода головные уборы. Что же, за причуды иногда приходится платить.
– Подумаю, – сказал Требилкок.
* * *
Рагнарсон шел через двор в направлении конюшни. Заметив на стене замка Вартлоккура, он сменил курс.
Чародей неотрывно смотрел на восток с таким видом, словно ждал, что оттуда вот-вот кто-то явится, чтобы его укусить. Он и до этого вел себя несколько странно.
– Может быть, ты видишь там нечто такое, о чем стоит потолковать?
– Что? Нет. Ничего конкретного. На востоке явно что-то происходит. Но пахнет там не только Шинсаном.
– Ты ничего не сказал об этом утром.
– Из-за Непанты. Она слишком многое потеряла. Я не хотел доставлять ей новые страдания, заронив в душу необоснованную надежду.
– Вот как?
– Да, это – Этриан. Возможно, он ещё жив.
Этриан был сыном Непанты от первого брака, бесследно исчезнувший во время Великих Восточных Войн.
– Не может быть! Где же он? – Рагнарсон был у своего крестника в неоплатном долгу. Злой рок вынудил его убить отца мальчика.
– У меня такое чувство, что я к чему-то прикоснулся. К чему именно – проследить не могу.
Рагнарсон засыпал мага вопросами, но тот не отвечал. Он считал, что Браги чересчур романтизирует Насмешника и излишне драматизирует события, связанные с его смертью. Он должен был его убить, если не хотел быть убитым.
– У нас не было никаких доказательств смерти Этриана, – задумчиво произнес Браги. – Еще что-нибудь?
– О чем ты?
– О том, что ты не хотел говорить утром. Создается впечатление, что все друг от друга что-то скрывают. Твои слова о занятости звучали не слишком убедительно.
Вартлоккур чуть повернулся и обратил взор на стоящего перед ним человека. В уголках его глаз появились веселые морщинки, и он произнес:
– Однако ты осмелел. Я помню юного Браги, который трепетал при одном упоминании моего имени.
– Тогда я ещё не знал, что даже самые могущественные уязвимы.
– Прекрасно сказано. Но я бы на твоем месте рисковать все же не стал.
– Ну ладно, – ухмыльнулся Браги. – Потолкуем в другое время, когда ты будешь пребывать не в столь чародейском расположении духа. Когда будешь готов отвечать на вопросы. – Король едва заметно кивнул и оставил мага предаваться размышлениям.
* * *
Джоси Гейлз был несчастным человеком. Он никак не мог вырвать королеву из орды окружающих её придворных матрон. Даже зная, что ему надо с ней поговорить, её величество не имела возможности оставить фрейлин.
Наконец желанный момент наступил. Ингер, поманив пальцем Джоси, вошла в скрытую за гардинами глубокую нишу в стене. На её губах играла обычная чуть насмешливая и такая мучительная для него улыбка. Гейлз скользнул следом за своей повелительницей.
– О чем они говорили, Джоси? – Никто, кроме нее, не называл его Джоси.
– Практически ни о чем.
– Но что-то они все же сказали, не так ли?
– Сказали. Но все их слова, миледи, не стоили того, чтобы ради них дышать пылью в лабиринте потайных ходов. Сплошные: «Привет, как поживаешь, давно тебя не видел». Иногда: «Как получилось, что Пратаксис в этом году ухитрился что-то сделать?» И изредка: «Интересно, что происходит в Шинсане?» Потом его величество отправил их всех заниматься делами. Сказал, что все соберутся опять, как только вернется Пратаксис. Я даже стал задумываться, уж не подозревает ли он что-нибудь.
– Он всегда что-нибудь подозревает, Джоси. И для этого у него есть все основания.
– Я хочу сказать, что на сей раз это может быть больше чем обычные подозрения. Я исхожу из того, что он сказал.
– Что же именно?
– Он попросил Требилкока подождать, когда все уйдут. А затем сказал, чтобы тот пришел играть в «Захват» вместе с ним. И после этого он самое главное и сказал.
– Что сказал, Джоси? Не тяни.
– Что здесь даже у стен есть уши.
Улыбка исчезла с лица Ингер.
– Хм-м. Это наводит на размышления. Спасибо, Джоси.
– Ваш покорный раб, леди.
Королева вышла из ниши, слегка нахмурившись. Похоже, что фрейлинам предстояло увидеть не столь доброжелательную госпожу, какой она была всего несколько минут тому назад.
Гейлз прикусил нижнюю губу. Не вел ли он себя чересчур нагло? Не наболтал ли лишнего?
Джоси Гейлз был жертвой любви. Любви совершенно безнадежной. На большую интимность, чем та, которая была сейчас в нише, никаких шансов не имелось.
Умом Джоси понимал ограниченность своих возможностей, и осознал он это ещё до того, как в жизнь Ингер вошел Браги. Однако сердце его отказывалось верить в то, что между ним, средних лет пехотинцем, и дамой из высшего общества непреодолимая пропасть.
Джоси дал волю своему воображению, и безумная фантазия попыталась внушить ему, что он сейчас вел себя с ней недостаточно смело.
Король Кавелина сделал остановку на кладбище Форгреберга. Он выехал из города чуть раньше, чтобы получить немного свободного времени до начала игры.
Первым делом он навестил мавзолей династии Криф. Это семейство правило Кавелином до него. Браги склонился над застекленным саркофагом своей предшественницы и возлюбленной. Благодаря тонкому искусству Вартлоккура, тлен совершенно не коснулся тела королевы Фианы.
– Спящая красавица, – прошептал он, обращаясь к холодной недвижной форме, – воображение Рагнарсона разыгралось, и ему вдруг стало казаться, что грудь Фианы медленно вздымается от дыхания. Сердце хотело верить в это, а ум категорически отказывался следовать зову сердца.
Браги любил королеву, и та подарила ему дочь, которую он практически не знал. Маленькая Каролан покоится здесь же рядом с матерью. Ревнивое королевство потребовало в жертву их жизни…
Любовь их была похожа на пламя. Такое полное слияние физического и духовного возможно лишь раз в жизни. Их желания и потребности всегда совпадали, создавая из Браги и Фианы совершенную пару. Он настолько хорошо помнил жар былой страсти, что иногда даже сомневался в своей привязанности к Ингер. Браги опасался дать себе с ней волю, боялся полностью принадлежать своей последней женщине. Страх этот отчасти объяснялся тем, что злой рок обрушивал гнев на всех тех, кого он по-настоящему когда-нибудь любил.
Браги поцеловал стекло над губами мертвой королевы. На мгновение ему даже почудилось, что Фиана улыбнулась.