Это был страшный захват. Этриан знал, что этим приемом можно сломать противнику шею. Ему ещё не было и пяти лет, когда отец обучил его этому боевому трюку.
Насмешник изо всех сил отбивался ногами, извиваясь, как змея с перебитым хребтом. Противники давно свалились с кровати и теперь барахтались рядом со шкафом. Насмешник свободной рукой отчаянно шлепал и водил по полу в попытке нащупать нож. Браги усилил хватку. Толстяк извлек второй кинжал и нанес несколько ударов в бок Рагнарсона.
– Почему они это делают? – шептал Этриан. – Ведь они были друзьями с того времени, когда я ещё не родился.
Сахманан не ответила. По её губам скользнула едва заметная улыбка.
– Папа!
Насмешник отбивался все слабее. Рагнарсон медленно поднялся, поставив на ноги и своего врага…
И в этот момент коротышка возобновил борьбу. Он просто притворялся обессиленным.
Этриан знал, что должно сейчас произойти. Он с воплем бросился вперед и принялся молотить кулаками обоих противников. Но с таким же успехом он мог избивать призраков. Все его удары уходили в пустоту.
Рагнарсон все более наклонялся вперед. Еще мгновение – и толстяк сможет перебросить его через себя… Этриан молил их прекратить схватку. В этот момент Браги выпрямился и изо всех сил рванул противника на себя.
– Не надо! – взвизгнул Этриан. Ему показалось, что он слышит, как ломаются позвонки отца.
Сахманан взяла его за руку.
– Пошли!
– Нет! – отбивался он. – Не хочу! Отец…
В её глазах промелькнул ужас.
– Надо уходить немедленно! – вскрикнула женщина и поволокла мальчишку к стене.
Дверь распахнулась, и в спальню ворвались брат Браги Хаакен, чародей Вартлоккур и несколько солдат. Помещение наполнилось светом. Рагнарсон позволил своему старинному другу соскользнуть на пол.
Этриан пытался вырваться, но это ему не удавалось. Сахманан крепко удерживала его и сумела протащить сквозь стену. Он продолжал рваться назад, но женщина подняла его в воздух и понесла на восток навстречу приближающемуся рассвету. Поборовшись ещё некоторое время, Этриан прекратил сопротивление.
– Ты видел, как убили твоего отца, – сказала Сахманан. – Ты видел своих врагов. Неужели и теперь ты нас не освободишь?
– Почему они сражались? – спросил Этриан, чувствуя, как на него накатываются волны ярости.
– Мы использовали остатки нашей Силы, чтобы показать тебе это. Неужели ты по-прежнему нам откажешь? Ведь мы, помогая тебе, погубили себя. А я его предупреждала…
На её гнев Этриан ответил своим гневом.
– Хватит! Дай мне возможность подумать.
Да, он действительно видел, как отец умирает от руки своего лучшего друга. Но во всей этой сцене чувствовалась какая-то фальшь. Об этом говорило и стремление Сахманан увести его их замка Криф до того, как страшный эпизод закончился.
Этриан припомнил момент, когда ломались кости… На него накатила волна ненависти. Ненависть была направлена на Браги Рагнарсона. Но вот этот горячий вал отхлынул, повернул в другую сторону и устремился в сторону тех, кто правил островом далеко на востоке. Никто кроме них не мог быть хореографами этого смертельного танца. Именно на это намекал старец… Инструменты Империи Ужаса…
– Хорошо. Я согласен вас освободить. Но совсем немного.
Он был уверен в том, что женщина в белом и каменный монстр являют собой нечто гораздо большее, чем стремятся показать. Они скрывают от него свои возможности. Этриан опасался, что эти существа готовят для него смертельную ловушку. Юноше доводилось не раз слышать рассказы о том, к чему приводят сделки с дьяволом.
Ненависть осталась жить в его душе. Она коверкала его мысли и приказывала согласиться на их требования. Каменный зверь знал, что делает, посылая его в Форгреберг. Монстр был уверен, что путешествие пробудит в юноше самые черные чувства. Что же, ставка была сделана верно. Этриан испытывал такую ненависть, что не считаться с ней было невозможно.
Что же, он станет освобождать их неторопливо, постепенно подчиняя своей воле. Он заставит их помогать ему во всем.
Сахманан весь долгий день несла его на восток, и пустыню они пересекли только в сумерках. Когда же она поставила его на землю между лапами зверя, уже стояла ночь. Женщина настолько обессилела, что напоминала лишь призрак того призрака, которым была до полета. Монстр учинил ей допрос. Свои вопросы он почему-то задавал тоном и голосом капризного ребенка. У него, видимо, не осталось сил для проявления его обычной злобы.
Этриан ради собственного благополучия решил их ещё чуть-чуть освободить. Он погрузился в себя, чтобы найти ключи к их оковам.
Воля каменного чудовища столкнулась с волей юноши. Этриан нанес ответный удар, усилив волевой напор. Зверь обманул его. Он не столько ослаб, сколько притворялся обессиленным.
Этриан подавил нарастающую панику и собрал в кулак всю свою волю. Поток силы, идущий от него к этому чудовищу, постепенно начал ослабевать.
Остановить его полностью оказалось столь же трудно, как захлопнуть тяжелые, металлические двери склепа. Все же Этриану это удалось, поток остановился. Он попытался метнуть в зверя молнию своей ярости, но оказалось, что метать ему нечего, и, кроме того, у него не оставалось сил.
Этриан рухнул на свою циновку.
Каменный монстр поочередно то проклинал неудачу, то начинал хвастаться успехом. Ему удалось тайно высосать из Этриана в десять раз больше силы, чем тот намеревался ему отдать.
* * *
Мальчик спал. Поток времени продолжал свой бег. В его снах к нему снова и снова являлась женщина в белом и требовала, чтобы он их освободил. Этриан игнорировал её мольбы, пестуя в себе ненависть.
Он утопит в море тот остров на востоке. Пройдет огнем и мечом по Империи Ужаса. Его армии будут жиреть, пожирая павших врагов. Войско станет непобедимым, и он поведет его через мир на свою родину, чтобы отмстить за отца…
«Это не мои мысли, – твердил он себе, не просыпаясь. – Кто-то навязывает ему сны».
Но скоро этот неизвестный покинул Этриана, и к тому вернулись его собственные сновидения. Видимо, Сахманан и монстр были поглощены другими делами.
Иногда ему казалось, что он соприкасается мыслями с другими далекими существами, черпая у них их мудрость, и силу, и знания. Он более охотно стал общаться со своими странными компаньонами.
Те вначале были восхищены его новыми способностями. Но с течением времени на смену восхищению пришла озабоченность, которая вот-вот грозила перерасти в страх.
Затем до него донеслось:
– Избавитель! Пробудись!
Чья-то рука грубо трясла его за плечо. Однако он, не обращая внимания на попытку его разбудить, привел себя в переходное состояние и покинул телесную оболочку, чтобы как следует осмотреться.