Женщина в белом поманила его, Этриан подошел к ней, и она повела его за собой в темноту.
С каждым шагом тьма все более сгущалась. Мальчик вытянул руки, опасаясь наткнуться на каменную стену за вытянутыми передними лапами зверя.
Но, прошагав значительное расстояние, он так и не встретил никакой преграды. Женщина исчезла. Ее связывал с ним лишь нечто похожее на бессловесный шепот, который она оставляла позади себя. Этриан не мог прикоснуться к её руке, ибо она, в отличие от каменного зверя, не обладала физическим телом.
Неожиданно для себя он вдруг оказался в освещенном пространстве.
От изумления Этриан открыл рот. Он припомнил истории, рассказанные лучшим другом отца Браги Рагнарсоном. Браги был крестным отцом Этриана, но мальчишка подозревал, что Рагнарсон вступил в заговор с целью истребить всю семью своего крестника.
Зал Горного Царя. Нижняя Гора или Гора Грома, как её называют тролледингцы. Пещеры, где властвует Царь Мертвецов и откуда он посылает заблудшие души охотиться, оседлав горные ветры, на живых…
Этриан стоял на узкой площадке над пещерой, пещерой столь огромной, что стен её разглядеть было невозможно. Рядом с ним находилась Сахманан.
– Все они, – Сахманан обвела рукой пещеру, – находятся под твоим командованием, Избавитель. – Слова были произнесены настолько тихо, что Этриан едва смог их расслышать.
«Они» неподвижно стояли в безупречном порядке батальонами и полками. Армия, замороженная во времени. Воинов было так много, что число их определению не поддавалось. Там находились как бойцы в белом, так и те, кто от имени Нахаман Одиты штурмовал Навами. Пехотинцы. Всадники. Воины на слонах. Даже череполикие, верхом на своих драконах.
Все они недвижно стояли под заливающим пещеру желтым светом, похожие на попавших в янтарь насекомых. Этриан не мог определить источник этого ровного, немигающего света. Атмосфера пещеры, казалось, была наполнена напряженным, нетерпеливым ожиданием.
– Они знают тебя, Избавитель, и готовы обрести жизнь по мановению твоей, призывающей к мщению, руки.
– Кто они? – спросил мальчик. – Откуда пришли?
– Задолго до падения Навами было ясно, что Нахаман станет действовать по своей воле. Мы сумели опередить её ярость, вовремя выскользнув за дверь. Мы позволили ей одержать победу и обратили всю свою Силу на службу тому дню, когда Избавитель освободит нас от цепей, в которые она нас заковала. Кто мог предполагать, что до твоего появления пройдет так много времени? Кроме того, мы не смогли предвидеть, что она ослабит нас настолько, что даже посылка дельфинов оказалась для нас чуть ли не непосильной задачей.
Однако основные вопросы Этриана остались без ответа. Он опасался, что получит их тогда, когда будет слишком поздно.
– Кто эти люди?
– Некоторые из них павшие крестоносцы Навами. Наше искусство позволило их реанимировать, вложить в них боевой дух и сохранить, – произнес голос каменного зверя. – Они тоже ждут своего Избавителя.
«Неужели это мертвецы? – подумал Этриан. – Неужели ему для того, чтобы призвать их к жизни, придется прибегнуть к ужасам некромантии?»
Его переполняло отвращение. В таком возрасте, как известно, больше всего боятся мертвецов.
Женщина в белом внимательно смотрела на мальчика. На её губах играла легкая улыбка. Когда она заговорила, то оказалось, что её слова не совпадают с артикуляцией.
– У тебя же есть враги. Разве не так? – Речь женщины, казалось, лилась издалека, напоминая шелест ветерка среди деревьев. – Здесь сосредоточена сила, которая поможет тебе повергнуть их в прах.
Этриан в силу своей молодости любил мечтать. Сейчас он был растерян и напуган, но не желал быть глупцом. Он знал, что за все приходится платить.
Интересно, какова может быть цена?
– Освободи нас, – сказала женщина. – Избавь от оков. Это все, что мы просим.
Этриан смотрел на ждущую армию, армию мертвецов и размышлял о падении Навами. Неужели необузданная ярость снова будет выпущена на волю? Возможно ли будет удержать её под контролем? Неужели месть имеет для него такое больше значение?
Но какая иная сила способна противостоять мощи Империи Ужаса? Только древнее колдовство в состоянии бросить вызов процветающей сейчас в Шинсане магии.
Но ему следует хорошенько подумать. Помогут ли Сахманан и каменный зверь сохранить ему жизнь, если он откажется им помочь? С какой стати они станут делать это?
В таком случае он очень скоро превратится в памятник из костей, белеющих в пустыне под палящим солнцем.
Он отошел от женщины и вернулся туда, откуда была видна серебрящаяся в свете луны пустыня. Далеко на востоке, на острове виднелись огоньки. Он всмотрелся в них, пылая ненавистью к людям, которые их зажгли.
Что он значит в этом мире? Он бессилен, словно последний червь. Каким иным способом может он воздать им за их преступления?
Выступив из темноты, к нему подошла Сахманан.
– Каким образом я смогу вас освободить? – спросил Этриан.
Женщина сделала попытку объяснить.
– Скажешь, когда мы встретимся в следующий раз, – оборвал её мальчик. – Тогда я и дам свой ответ. Прежде я должен подумать.
Он вернулся к месту, на котором обычно спал, и улегся, приняв позу ребенка в утробе матери. Он учился жить с новыми страхами – со страхами, неведомыми ему раньше.
Затем пришли сны. Видения не оставляли его ни на минуту. На сей раз Этриан не просыпался очень долго. Он неподвижно лежал, казалось, целую вечность, а каменный монстр тем временем, используя последние силы, показывал ему мир, пытаясь таким образом склонить мальчика на свою сторону. Одновременно зверь подсказывал Избавителю, как тот должен поступать.
Лишь немногие из снов Этриана можно было назвать веселыми.
– Он приближается! Он уже у Жемчужных Врат! – радостно возвестил Чу.
Ссу-ма Ших-кай оторвал взгляд от утреннего доклада. Это был грузный человек с бычьей шеей. В нем было что-то от борова. Ссу-ма походил на борца, а не на тервола – командира легиона Срединной армии.
– Кванг-юин, веди себя так, как приличествует Претенденту.
– Прошу прощения, господин Ссу-ма, – встав по стойке смирно, произнес Чу.
Ших-кай вышел из-за стола.
– Ты постоянно извиняешься, Кванг-юин, – сказал он. – Я нахожу твои извинения вызывающими.
Глядя вдаль через плечо командира, молодой человек прошептал:
– Прошу прощения, господин.
Ших-кай заскрипел зубами. Этот парень безнадежен. В старые времена его ни за что не избрали бы, не посмотрев на то, что он отпрыск тервола. Ошибаются те, кто считает, что военные потери допускают снижение уровня требований к Претендентам.