Вдруг ее створки плавно и совершенно беззвучно распахнулись внутрь. Не дожидаясь приглашения, мы с Аней вошли в огромный сводчатый зал. Юнона вышагивала между нами.
Снова воспользовавшись собственным зрением, я едва разглядел ребристый свод, круто уходивший кверху. В зале царил сумрак, воздух был обжигающе жарок, будто в июльский полдень мы остановились у открытой топки.
Сетх полулежал на скамье, установленной на возвышении, к которому вели три ступени. Здесь не было изображавших его идолов – наверное, из-за отсутствия рабов, которые стремились бы ублажить владыку поклонением. Вместо идолов вдоль трона с обеих сторон чадили тусклые факелы; казалось, даже их сонное пламя источало мрак.
Мы медленно пошли к угольно-черному трону, приближаясь к сидевшему на нем дьявольскому созданию. Лицо Ани помрачнело, губы сжались в тоненькую бескровную ниточку, стиснутые кулаки вытянулись по швам. Оставленные путами рубцы яростно пламенели на фоне ее алебастровой кожи.
И снова я ощутил ярость и непримиримую ненависть, исходившие от Сетха, словно потоки лавы, вытекавшие из жерла извергавшегося вулкана. И снова я почувствовал, как вспыхнула в моей душе ответная ярость и ненависть. Вот оно, воплощение зла, извечный враг человеческий, и моя святая обязанность – уничтожить его раз и навсегда.
Сетх установил контроль над моим телом и заставил меня остановиться в десяти шагах от возвышения, парализуя мои члены, чтобы я не набросился на него и не вырвал сердце из его груди.
Стоявшая рядом Аня была напряжена, как и я. Она тоже задыхалась в мощном телепатическом захвате Сетха, пытаясь вырваться. Быть может, вдвоем, работая вместе, мы сумеем преодолеть его дьявольскую мощь? Возможно, мне удастся чем-нибудь отвлечь его внимание, пусть хоть на миг – этого было бы достаточно.
"Вы находчивей, чем я думал", – зашипел его голос в моем сознании.
– И осведомленнее, – огрызнулся я.
"Осведомленнее? Как это?" – сверкнули его вертикальные зрачки.
– Мне известно, что ты не с Земли. Ты прибыл с планеты, которая вращается вокруг красной звезды, с планеты, которую Крааль назвал Истязателем.
Его заостренный подбородок чуть опустился – то ли Сетх кивнул, то ли склонил голову, обдумывая мои слова.
"Звезда называется Шеол, [6] – мысленно проронил он. – А единственный его спутник – моя родная планета Шайтан".
– В моем родном времени, – откликнулся я, – в небе лишь одно солнце, а твоей звезды не существует.
Вот теперь Сетх и в самом деле кивнул.
"Знаю, примат. Но твое родное время, как и весь ваш континуум, очень скоро будет уничтожено. Твой род исчезнет. Шеол и Шайтан будут спасены".
– Они уже уничтожены, – подала голос Аня. – Твои планы заранее обречены на провал. Ты уже потерпел поражение, хотя пока и не догадываешься об этом.
Сетх разинул свою безгубую пасть, обнажив острые зубы.
"Не пытайся обвести меня вокруг пальца, самозваная богиня! Мне отлично известно, что континуум нелинеен. Здесь, в данной точке пространственно-временного вектора, пролегает критический рубеж. Я пришел сюда затем, чтобы позаботиться об истреблении вас и вашего рода".
– Рептилии вместо людей? – с вызовом бросил я. – Такого и быть не может!
Его веселье сменилось желчной язвительностью.
"Ты так уверен в своем превосходстве, а? Пустомеля млекопитающий, континуум, в котором твое племя царствует на этой планете, настолько слаб, что творцы вынуждены постоянно сражаться за его спасение. Млекопитающим недостает сил, чтобы долго доминировать, их всегда сметают со своего пути воистину высшие существа".
– Вроде тебя? – Я пытался говорить презрительно, но мне удалось это сделать лишь отчасти.
"Вроде меня, – отозвался Сетх. – Умалишенные млекопитающие, вечно суетящиеся, вечно пускающие слюни и болтающие языком, в вашей горячей крови – ваша собственная погибель. Вам надо столько есть, что вы под корень истребляете зверей и поля, кормящие вас. Вы размножаетесь столь неистово, что засоряете собой планету, губите не только землю, но и моря, и даже сам воздух, которым дышите. Вы паразиты, планета должна быть избавлена от вас".
– А вы лучше?
"Нам нет нужды подогревать свою кровь. Нам нет нужды истреблять целые биологические виды, чтобы набить свое брюхо. Мы не плодимся сверх меры. И не издаем этого неумолчного лепета, который вы зовете разумной речью! Вот почему мы лучше, сильнее, жизнеспособнее вас. Вот почему мы выживем, а вы нет".
– Выживете за счет истребления динозавров, распространив здесь свое собственное семя? – перебил я.
Мой вопрос позабавил Сетха.
"Итак… Оказывается, безволосый примат не так уж осведомлен, – медленно произнес он. Потом, ощутив мое недоумение, продолжал: – Они мои, и я могу творить с ними, что пожелаю. Их создал я. Я принес свое… семя, как ты выразился, на эту планету около двухсот миллионов лет назад, когда на этой земле ничего не было, кроме нескольких жаб да саламандр, изгнанных из моря".
Голос Сетха грохотал в моем сознании, набрав такую мощь и силу, каких я еще не ощущал прежде.
"Я очистил эту ничтожную планетенку, чтобы дать место своим творениям, единственному племени животных, способных успешно выжить на суше. Я истреблял биологические виды тысячами, чтобы приготовить планету для своих детищ".
– Ты сотворил динозавров? – слабо пискнул голос, в котором я с трудом узнал свой собственный.
"Они стали итогом моей работы, проведенной за двести миллионов лет до нынешнего дня. Это плоды моего гения".
– Но ты зашел чересчур далеко, – вмешалась Аня. – Динозавры перестарались.
Он обратил щели зрачков в ее сторону.
"Они справились на славу. Но теперь их время подошло к концу. Планету надо подготовить для моих истинных детищ".
– Для человекоподобных рептилий, – подсказал я.
"Для детей Шайтана. Я готовил планету для них".
– Убийца! – презрительно бросила Аня. – Разрушитель! Ты все только портишь!
Сетх буквально излучал презрение к ней – и холодно потешался.
"Я убиваю, чтобы очистить путь собственному племени. Я уничтожаю жизнь в планетарных масштабах, чтобы подготовить место для своих созданий. Я ничего не испортил".
– Испортил! – не унималась Аня. – Еще двести миллионов лет назад. Теперь ты вынужден уничтожать собственные творения, потому что они слишком развились. И ты снова ошибся шестьдесят пять миллионов лет спустя, потому что племя людское восстало против тебя и тебе подобных. Ты станешь для них символом беспредельного зла. Они будут ненавидеть тебя до скончания века.