Засыпали шурф, замаскировали его дерном. Через шесть часов собрались в условленном месте.
— Все?
— Все.
— Тогда — ходу!
Теперь бежали быстрее, потому что с пустыми ранцами и потому что втянулись в ритм.
В назначенной точке залегли и развернули радиостанцию. Передали только одну фразу: «Мы на месте».
Через три часа услышали гул вертолета и включили радиомаяк. Вертолет завис все на тех же двадцати метрах и сбросил трос.
По одному поднялись на «борт».
— Все?
— Все.
Вертолет поднялся до двух пятисот и лег на курс.
Когда второй пилот сунулся в салон о чем-то спросить командира, он понял, что он никого ни о чем не спросит, что опоздал — все как один пассажиры спали мертвым сном.
Похоже, намучились ребята…
Вертолет сел на военном аэродроме. Почти вплотную к люку подогнали тентованный армейский «Урал». Через задний борт погрузили в кузов полу проснувшихся пассажиров и перевезли их на другой конец взлетно-посадочной полосы, где стоял готовый к взлету транспортник.
— Все?
— Все.
— Тогда — от винта!..
Таймер замкнул контакты взрывателя, когда установившие заряды бойцы парились в бане за три с лишним тысячи километров от места происшествия.
Мины рванули разом, в семи местах перебив три «нитки» газопровода. Идущий по трубам под давлением в шестьдесят атмосфер газ с ревом вырвался наружу. Огненные фонтаны ударили в небо. Давление в трубопроводе сразу упало вдвое и продолжало падать. На ближайшей к месту аварии компрессорной станции закрыли заслонки.
Поток газа, устремлявшийся в среднюю полосу России, иссяк…
Хозяину газопровода доложили об аварии через пятнадцать минут после ее начала.
— Насколько атмосфер упало давление? — спросил он.
— Оно не упало, его просто нет.
— Как нет?.. Совсем нет?
— Совсем. Мы закрыли заслонки.
Владелец газопровода прикинул, чего ему будет стоить минута простоя «трубы». Выходило немало. А если еще учесть штрафы и неустойки…
— Высылайте мне вертолет…
То, что он увидел на месте аварии, превзошло самые худшие опасения. Газопровод был пробит не в одном и не в двух местах, газопровод был перерублен в семи местах на протяжении ста двадцати километров! Стосорокасантиметровые трубы были разорваны в клочья. Черные деформированные рваные раструбы торчали в глубоких, быстро заполняющихся влагой ямах. Вокруг валялись куски металла и лохмотья сгоревшей изоляции.
Ликвидировать такую аварию быстро было невозможно!
К цифре, которой исчислялись убытки, можно было смело прибавлять один или два нуля.
— Что там, дальше, на втором участке? — спросил он, боясь услышать ответ.
— Дальше еще хуже.
Владелец газопровода отошел в сторону и сел на землю. В мокрый, холодный, смятый грязными протекторами колес мох. В черном, приобретенном за десять штук баксов костюме. Сел и обхватил голову руками,
Он сидел и смотрел, как копошатся над воронкой рабочие, как сгружают с машин инструмент… Он чувствовал себя бесконечно несчастным и бесконечно уставшим — пять лет пахал, как спринтер на стометровой дистанции, жилы рвал, чтобы заполучить эту «трубу», и вот… И дело даже не в аварии и не в убытках, все это можно пережить, дело в другом…
Вдруг где-то там, возле машин, раздался дребезжащий звонок магистрального, подключенного к кабелю, проложенному вдоль газопровода, телефона.
Разматывая на ходу провод, подбежал кто-то из мастеров.
— Вас, — удивленно сказал он.
— Меня?!
— Да. Попросили передать вам трубку. Он прижал наушник к уху-
— Я слушаю.
— Нам очень жаль, что так получилось, — сказал незнакомый мужской голос.
— Кто это говорит?
— Это очень серьезная авария, — продолжал мужчина, не обращая внимания на заданный вопрос. — Семь прорывов на участке в сто двадцать километров…
Откуда они знают, что семь, если он только что сам?..
— Откуда вы можете знать, что?..
И вдруг сразу все понял.
— Так это вы?!!
— Я думаю, что ликвидация последствий аварии потребует значительных средств. Очень значительных. И, главное, нет никакой гарантии, что что-нибудь подобное не случится снова… Мне кажется, что вы взялись не за самый выгодный бизнес. Что гораздо надежней куриные окорочка…
Если вы вдруг надумаете продавать акции — мы их купим. Мы дадим меньше других, но продать их лучше нам…
— Вы!. Я вас!!.
Телефон замолк. Владелец газопровода, которого все, и даже рабочие, между собой называли Паша, в отчаянии вырвал из аппарата трубку и забросил ее далеко в тундру.
— Сволочи! — громко, ни к кому не обращаясь, крикнул он. И крикнул еще раз, крикнул что было сил: — Сволочи! Ублюдки! Ненавижу-у-у!!
Эхо ему не ответило. Эха в тундре не бывает…
— Мы сделали работу, — доложил Девяносто первый.
— Я знаю, — коротко ответил Девятый. Доклад опоздал — радио и телевидение сообщило об удачном завершении операции раньше. В дневных новостях.
— Без происшествий?
— Без. Все прошло очень гладко.
Девятый дал отбой и тут же набрал номер диспетчера.
— Передайте абоненту 1278: «Сегодня в восемнадцать часов, там, где всегда».
Фраза «там, где всегда», в отличие от «на обычном месте», обозначала один из перронов пригородной электрички.
— Больше ничего?
— Нет. Спасибо.
Хорошие новости желательно преподносить начальству лично, тогда, глядишь, от чужой радости и тебе чего-нибудь перепадет.
В семнадцать пятьдесят пять Девятый, сделав несколько кругов, чтобы провериться, был на месте. В восемнадцать ноль-ноль к нему подсел Восьмой.
— Что у тебя?
— Операция прошла успешно.
— Слышал.
Восьмой тоже смотрел телевизор и слушал радио.
— Как он это перенес?
— Как обычно. Вначале запил, потом собрал консилиум врачей и теперь лечится.
— Вы с ним разговаривали?
— Еще нет. Думаю, надо выждать день-другой, чтобы он дошел до нужной кондиции.
— А если он упрется?
— Рванем еще раз.
— Сколько зарядов осталось?
— Шесть. Через восемь, одиннадцать и шестнадцать километров от прежних закладок. Мы сможем подорвать их в любое время, разом или по одному сигналом со спутника.