Если ты в неравном бою изничтожишь два батальона противника, я тебя лично к стенке прислоню, согласно законам военного времени. Если погибнешь по-тихому — посчитаю молодцом. А если не нашумишь и не погибнешь — орден на грудь навешу. Уяснил задачу? Ну вот так-то. А коли ты так боишься остаться с пустыми руками — можешь заложить дублированный боекомплект в тайнике вблизи места эвакуации. Добежишь — значит, успеешь. Нет — значит, медленно бежал. Будет тебе лишний стимул для быстрого переставления ног. Вопросы есть?
Капитан мотал головой.
— Теперь меры безопасности.
— Обычные, как в учебном бою. До подхода к объекту обоймы вынуты, взрыватели вывернуты…
— Вверни. По боевой пойдешь. Какую каверзу посредник удумал — знать не ведаешь. А удумает обязательно. Ему наши промашки — слаще меда. Не мы друг дружку проверяем. Нас. Тут лучше переперчить, чем недосолить. Пока ты взрыватели вворачивать будешь — тебе неуд влепят. Промеж ушей. Так что все как положено. Оружие на боевой взвод и на предохранитель, гранаты поближе к руке. Короче, как на войне: ушки на макушку, а все, что шевелится, — на мушку. Все? Тогда вноси поправки, подчищай, оформляй все как следует и снова тащи мне. А уж я пойду к генералу. Уяснил?
— Так точно!
— Ну вот и славно. А там посмотрим, кто почем.
Генерал выносил решение в розницу, то есть по каждой группе и по каждому агенту в отдельности, начиная с получения ими вещевого довольствия на складах и заканчивая праздничным ужином по завершении операции.
Его интересовало все то же самое: время, место, состав групп, пароли узнавания… И другие, на взгляд обывателя, совершенно второстепенные проблемы бытия.
— Какие у них будут носки?
— Как они будут ходить в туалет?
— Как, простите, маскировать те самые отходы пищеварения?
— Как обеспечивать тишину во время ночного отдыха, буде в группе отыщется склонный к храпу боец?
И т. д. и т. п.
И попробуй начальник отдела хоть раз запнуться или промямлить что-нибудь невнятное.
Завершал просмотр по традиции список необходимого для операции снаряжения. Подпись под списком требуемых матценностей фактически давала ход операции. В России-матушке средства производства всегда ценились выше тех, кто с их помощью вершил трудовые и боевые подвиги. Наверное, поэтому за точку отсчета созидательной или воинской операции обычно принимался момент, когда мобилизованный народ ставился «под ружье». Или под лопату.
— Этого хватит? — спрашивал генерал, пролистывая страницы списка.
— Думаю, хватит.
— А ты не думай. Ты знай. У тебя второй попытки не будет. Не в магазине.
— Хватит.
— Ну, раз хватит — значит, хватит. Генерал размашисто расписывался на каждом листе заявки.
— Работай, полковник.
— Разрешите идти?
— Ступай. И не дай тебе бог промахнуться! Оступишься — покатятся головы по ковровым дорожкам. Первая твоя. Вторая моя.
Учения в диверсионно-разведывательных подразделениях Комитета мало отличались от боевых. Зачастую рядовые бойцы, отправляясь на задания, даже не знали, что их ждет — учеба или настоящая война. В некоторых случаях они не узнавали об этом, даже завершив задание. Такой подход позволял поддерживать боевую подготовку на должном уровне.
На этот раз бойцы знали, что будет учение. Но знали также, что учение это будет покруче другой войны.
Десяток самостоятельных, не связанных друг с другом групп, перемещаясь во времени и пространстве, пересекаясь, взаимодействуя или оставаясь автономными, зная о соседе справа или не ведая о нем, совместными усилиями плели замысловатую паутину операции, цель которой была им неизвестна. Ни одна из этих групп не могла считать себя главной или второстепенной пружиной всеобщего действия. Никто не мог с уверенностью сказать, что именно от него зависит успех этой маленькой войны. Кому-то могло показаться, что грандиозность поставленной перед ними задачи, множественность привлеченных средств и сил говорят о главенстве данного направления. Но потом ему довелось бы узнать, что вся эта мешанина из десятков бойцов, самолетов, парашютных десантов и бронетранспортеров предназначалась исключительно для отвлечения внимания от одного-единственного боевого пловца, тихо проскользнувшего к объекту и так же тихо покинувшего его. А с какими целями он туда проскользнул, об этом и предполагать было невозможно.
Иногда в сферу действия комитетчиков вовлекались силы МВД, армии, флота и подчиненных им пограничников. В этом случае уже сам черт не мог разобрать, кто, куда и зачем двигается и какой в этом заключен тайный смысл.
Черт не мог, а человек, закрутивший весь этот хоровод, мог. Он единственный только и мог.
Этим человеком был полковник Зубанов.
Перед началом учений полковник встречался с каждым командиром группы и уточнял задачу. Уже в форме официального приказа. Теперь отступление от него на шаг вправо или на шаг влево считалось должностным преступлением, за которое виновник должен был отвечать по всей строгости, вплоть до трибунала
Отговариваться тем, что перед группой были поставлены невыполнимые задачи, что кто-то что-то недопонял, провалившийся командир не мог, потому что сам прорабатывал детали операции. С него и спрос.
— Вам необходимо выйти в квадрат…
— Полученный контейнер транспортировать…
— Установить приборы в районе…
— Обеспечить наблюдение за объектом…
— Обеспечить отход боевой группе…
— Приказ ясен?
— Так точно!
— Ну, тогда приступайте к исполнению. И… ни пуха ни пера…
— К черту!
Маховик учений набирал обороты, зацепляя друг за друга и заставляя вращаться в нужную сторону, словно металлические шестеренки в огромном станке, десятки людей. Все быстрее и быстрее.
Со складов выдали запрашиваемое спецоборудование. Каждое наименование по отдельному требованию. Оборудование поместили в особые непромокаемые, непотопляемые, негорючие, противоударные контейнеры. Контейнеры опечатали, составив при этом соответствующий акт. Сорвать пломбу и вскрыть контейнер теперь мог либо исполнитель, для которого он предназначался, либо Руководитель операции.
В оружейках командиры групп получили требуемое оружие и боеприпасы. Каждый ствол был предварительно проверен на специальном стенде. Патроны из вскрытых цинков отстреляны. Не все — по пять взятых наугад штук с каждой сотни. Разведчики должны были быть уверены в качестве своего оружия.
Радиостанции, навигационное и тому подобное сложное оборудование расконсервировали и подготовили к работе соответствующие технические службы. Каждому наименованию был придан сертификат годности. Теперь, если радиостанция или маячок приведения выйдет во время боевых вдруг из строя, виновника искать не придется. Он сам поставил на ревизируемом им изделии свой личный штамп. На другого не свалишь. Наверное, поэтому техника в боевых подразделениях Комитета сбоя практически не знает.