— Нулевая готовность.
А все и так были готовы. Всегда…
— Gut.
В смысле — без проблем.
— У него там коробка, — дал командир вводную. — Не исключено, что с бомбой. Все внимание — на нее! Нельзя, чтобы он выпустил ее из рук!
На случай, если его палец вдет в петлю шнура, идущего к взрывателю.
— Яволь!..
Десяток крепких немецких мужичков восьмой час «парились» в служебном автобусе — кто дремал, тихо похрапывая, кто гонял «стрелялку» на раскрытом на коленях ноутбуке, кто лениво листал «Плейбой», разглядывая крупнотелых и полногрудых немецких фрау, кто смотрел видюшник…
Потому что в автобусе был телевизор и CD-проигрыватель. И еще комфортабельный санузел, тесный, но исправно функционирующий душ с горячей и холодной водой, кондишен, холодильник, забитый прохладительными напитками, безалкогольным пивом и закусками, газовая плита с набором кастрюлек и сковородок «Цептер». И были сиденья, которые, если откинуть спинки, трансформировались в удобные лежанки с мягкими подголовниками… Такой вот оборудованный получше, чем иной трехзвездочный отель, автобус.
Этот.
Или другой, закамуфлированный под LKV-рефрижератор, где вместо холодильного оборудования и мороженых туш тот же самый набор удобств в виде туалета, душа и кухни.
А как иначе — когда их пассажирам частенько приходится, на белый свет носа не показывая, сутками в них высиживать. Так что без трехзвездочного уюта здесь никак не обойтись!
Вот и сидят и «пухнут» немецкие мужички, посасывая казенное пивко и закусывая казенными сосисками. Все как на подбор с квадратными подбородками и римскими носами, все — «белокурые бестии», с нордичеким характером, потому что турков и разных прочих выходцев из… сюда стараются не допускать.
Все в одинаковой униформе — в черных с серыми разводами комбезах, кевларовых, третьей степени защиты, о каких их русские коллеги лишь вздыхать могут, «брониках», в касках с пуленепробиваемыми пластиковыми забралами, разгрузках с дюжиной кармашков, забитых бесшумными пистолетами, запасными обоймами, ножами, радиостанциями, дымовыми шашками, электрошокерами, светошумовыми и слезоточивыми гранатами, перевязочными пакетами… Кое у кого — винтовки с оптическим прицелом, боевые арбалеты, полицейские дробовики с полным набором резиновых, шумовых, дробовых, нервно-паралитических и иных патронов.
Зовут тех крепких мужичков — группой быстрого реагирования (или развертывания — это уж кто как переведет), по внутренним документам немецкой контрразведывательной службы они проходят как спецподразделение ZET-7, хотя меж собой бойцы называют себя «рексами»!
Потому что злые.
Кусучие.
Натасканные на людей.
С хорошим нюхом на врагов.
Способные в мгновение ока, лишь только заслышат команду «фас», скрутить или разорвать в клочки — это уж как прикажут — любого!
Но пока команды «фас» не прозвучало.
Но уже прозвучала команда «ноль». Или, если на сленге, — «дырка». Та самая, что предваряет команду «фас»!
Нулевая готовность…
Значит, надо проснуться, сходить в ватерклозет размять, разогреть мышцы, проверить амуницию и оружие и быть готовым.
К чему?..
К бою.
Сегодня, хоть никто им про то не сказал, все знали, что будут ловить русского диверсанта. Который бесчинствует в их фатерлянде. За что ответит. Сполна.
Сидящий на переднем сиденье командир бегло оглядел своих бойцов и остался ими доволен. Уже никто не спал, не зевал, не потягивался — все были тихи и сосредоточенны.
Как войска вермахта, вышедшие на рубежи чужих границ…
Готовность — «ноль»!..
По улице шел прохожий.
Среднего роста.
Среднего возраста.
Средней комплекции.
С невыразительным, без особых примет лицом. Не красавец и не урод — никакой. В не бросающейся в глаза одежде.
С большой картонной, перевязанной цветной ленточкой коробкой.
Шел себе и шел…
Но где-то зашипела радиостанция.
— Цвай вызывает Драй.
— Слышу тебя, Цвай.
— Гость на подходе.
— Понял тебя, Цвай!
— Драй вызывает Ахт.
— Ахт на связи.
— Нулевая готовность! Повторяю — нулевая готовность! работать по моей команде. Оружие применять в крайнем случае. «Объект» по возможности брать живым. Но главное — бомба!..
— Да ясно, ясно — не в первый же раз!..
Прохожий подошел к подъезду, оглянулся, будто бы любуясь окрестными фонарями, вытащил из кармана ключ и открыл им дверь.
Тут же в подъезде вспыхнул свет, который будет гореть, пока он не зайдет в квартиру, а потом сам собой потухнет. Экономные все-таки ребята немцы — во всем!
Дверь бесшумно закрылась.
Человек стал не спеша подниматься по лестнице.
И все было тихо и спокойно. Было — безмятежно.
Пока…
Скоро все будет ясно… Вот он — момент истины, когда все тайное становится явным! Теперь они непременно повылезут из своих щелей, как тараканы, идущие ночью на водопой. Или не повылезут… Что тоже хорошо. Что еще лучше!
Шаг.
Другой.
Третий…
На подходах они брать его не станут — не дураки, — дадут подняться на этаж, возможно, войти в квартиру. Может быть, даже продемонстрировать свои намерения. Им ведь, кроме него самого, нужны доказательства его преступных деяний. Все у них тут по закону — не взял с поличным, не убедил судей, что перед ними бандит и извращенец, значит — приноси извинения и отпускай на все четыре стороны.
А раз так, то они постараются довести все до последней грани.
Первый этаж.
Второй…
Интересно, где они схоронились, — если есть. Соседи «объекта» — тихие на вид бюргеры. Справа — старичок божий одуванчик, в котором еле душа держится, слева — пожилая чета. Может, они в его квартире попрятались?..
Или все же нет никого?
Третий…
Надо бы чуть побыстрей идти.
Четвертый этаж…
Дверь.
Звонок.
Указательный палец вдавил кнопку.
За дверью тренькнуло… Еще раз.
Тишина.
Что они там все — вымерли?
Послышались глухие шаги.
Нет, идут…
Дверь приоткрылась.