Тот молчал. Потому что был без сознания.
— Тащи воду!
Плеснули в лицо холодной водой.
— Где деньги?
— Какие деньги? Кто вы?
— Вот эти деньги! — пнули бандиты чемоданы. — Говори!
Пленник отвернул лицо.
Сразу раскалываться было нельзя. Сразу — было бы подозрительно.
— Ну!
Пинок в бок. И еще один — в другой.
— Скажешь, все равно скажешь!
Удар в лицо.
— Я не понимаю.
— Не понимаешь? А ну давай сюда паяльную лампу!
Кто-то нашел, подкачал, зажег паяльную лампу. Синее полуметровое пламя с гулом ударило в сторону.
— Ну что, не скажешь?
Пленник испуганно косился на лампу.
— Давай!
Огонь полыхнул вдоль лица. Тускло вспыхнули, скрутились, сплавились брови. Запахло паленым волосом.
— Ну что, вспомнил?
— Я не понимаю…
Пламя лизнуло лицо. На одно короткое мгновение. Может быть, на секунду. Но в том месте, где огонь ударил в щеку, кожа взбугрилась пузырем ожога, лопнула, запеклась кровью. Дольше терпеть было нельзя. И невозможно.
Пленник закричал:
— А-а! Не надо! Не надо-о-о!
— Что, больно? Если не скажешь, я тебе глаза выжгу!
— Скажу, скажу. Деньги в аэропорту. В камере хранения.
— Номер ячейки?
— Двести двадцатая.
— Шифр?
— Б 3447.
— Мы сейчас смотаемся в аэропорт, и если ты соврал!..
— Они не в этом аэропорту. Они в Москве в аэропорту.
— Ах ты, гад!..
Гад не гад, а быстро информацию им не проверить. И, значит, быстро не убить. Самолеты в Москву летают два раза в сутки. На дневной они уже не успевают. Полетят на ночном. Вернутся где-нибудь после обеда.
За это время надо найти способ вывернуться. Причем так, чтобы не вылезти за рамки роли. Что не просто, когда один против пяти.
Впрочем, вряд ли пяти. Как минимум двое полетят в Москву. Здесь останутся трое или даже двое…
Два бандита двинулись к двери.
— Мы смотаемся в Москву, а вы за этим присмотрите. Если будет выступать, бейте. Только не до смерти. А то вдруг он соврал…
Двое ушли. Остались трое.
Что почти вполовину облегчает задачу. Если ее решать силовыми методами. Но силовыми — нельзя. А если не силовыми, то вообще не понять как.
Не бывает так, чтобы всех скрутить и при этом остаться в стороне. Остаться жертвой.
Или бывает?
Наверное, все-таки бывает. Например, когда заложника освобождает третья сторона.
Кто может быть третьей стороной?
Может, милиция. Это их прямая обязанность.
Только как работники органов могут узнать, что в гараже номер 2195 содержится взятый преступниками заложник? Как?
Как вообще милиция узнает о преступлениях? По 02 узнает.
Точно! Надо позвонить им по телефону. Автомату?
Почему автомату? Мобильному. Который есть у одного из бандитов.
Только как его у него взять?
Никак не взять.
Только если…
А потом…
И таким образом остаться в стороне.
Ну что, рискнуть? Тем более что другого выхода все равно нет. Добровольно телефон они не отдадут.
Ну и, значит… Полночи охранники играли в карты, пили пиво и били пленника. Не по злобе. Так, развлечения ради. Вторую половину спали. Там же, где пили и играли.
Плохо они несли караульную службу. Видно, в армии не служили, не изучали Уставы, где прописано, что можно, а что нельзя делать, находясь на посту. Отвертелись. За что и должны поплатиться…
Не теперь. Чуть позже. Когда разоспятся…
Бандиты храпели, уронив головы на стол. Ну потому что куда он денется, избитый, сломленный, повязанный по рукам и ногам…
Вот теперь пора.
Перекатиться, переползти к столу. Привстать, ухватить бутылку за горлышко зубами. Отнести, положить в дальнем углу на пол. Потом, точно так же зажимая во рту, перетаскать в одно место грязные, промасленные тряпки. Накидать на бутылку. Слой за слоем. Как можно больше. Найти, ухватить, зажать зубами ржавый болт. Лечь на пол. Примериться и что есть силы ударить им по куче тряпья.
Нет, слабо.
Тогда еще раз!
Тихий, приглушенный звон. Бутылка лопнула и рассыпалась на осколки.
Прикрыть собою кучу тряпья. Замереть.
Никто не услышал?
Нет, все спят. Как младенцы.
Теперь сбросить тряпье, найти самый большой осколок, развернувшись спиной, ухватить его пальцами, отойти к стене, сунуть в заранее замеченную в кирпичной кладке узкую щель.
Нет, не получается. Надо еще раз.
И еще.
Еще…
Есть! Стекло наполовину протолкнулось в щель. Зафиксировалось.
Пленник отступил и снова придвинулся к стене. Уперся стягивающей запястья веревкой в острый осколок бутылочного стекла и стал водить ею вверх-вниз, вверх-вниз… Натянутые нити перерезались, расползались, расходились в стороны. Веревка ослабевала…
Все. Руки свободны.
Размял затекшие кисти. Подошел к столу.
Спят. Ну пусть спят…
Приблизил левую руку к лицу крайнего бандита. Правой не сильно, но точно ударил в основание затылка. Голова дернулась и упала в ладонь. Ртом упала. Поэтому негромкий всхрип был почти не слышен.
Придержал сползшее со стула тело, положил на пол.
Первый — есть.
Подошел ко второму. Точно так же, ударом в затылок, уронил лицом в ладонь.
И этот тоже…
С третьим гладко не прошло. Третий успел проснуться. Он увидел приближающегося к нему пленника и, вскочив, сунулся рукой под мышку. Теперь надо было действовать очень быстро и не по плану.
Двумя быстрыми шагами пленник приблизился к противнику и ударил его костяшками пальцев в висок. Тот закатил глаза и упал. Без вскрика упал. Потому что уже почти мертвым.
Неудачно получилось. Грязно. Если он умрет, то все пойдет наперекосяк. Но теперь об этом думать некогда. Потом. Все потом…
Сейчас главное — телефон.
Сунул руку в один карман. В другой.
Есть.
Только куда звонить? В 02 нельзя. Там все звонки фиксируются. Надо туда, где нет магнитофонов. Какому-нибудь рядовому следователю.