— Не надо мне звонить. У меня нет времени разговаривать с сумасшедшими…
Глава администрации бросил трубку, сказал: «Идиот!» и тут же забыл о странном разговоре…
Но вспомнил. На следующий день. Когда ему позвонил начальник горотдела милиции:
— У нас ЧП.
— Какое?
— Убийство.
Удивить убийством человека, который имел доступ к крытой уголовной статистике, было мудрено.
— Тройное убийство.
Тройное убийство было серьезней просто убийства. Xoтя по нынешним беспредельным временам, тоже не сенсация.
— Спасибо за информацию. У вас что-то еще?
— Нет. То есть да. Там одно обстоятельство… Поэтому решил позвонить сразу вам…
— Какое обстоятельство? Что вы мямлите?
— Дело в том, что этот потерпевший ваш знакомый.
— Мой знакомый? С чего вы взяли?
— Он ваш одноклассник.
— Как его фамилия?.
— Селиверстов.
Да кажется, был такой. В выпускном классе. Сидел на соседней парте. Был то ли шахматист, то ли хулиган. Но откуда об этом узнала милиция?
— Как вы узнали, что мы из одного класса?
— На месте происшествия была найдена выпускная школьная фотография. Селиверстов и, простите, вы были обведены черным фломастером, а рядом нарисован череп с костями.
— А другие?
— Другие — нет.
Что за чертовщина!
— Как погиб Селиверстов?
— Проникающая черепно-мозговая травма. И у жены тоже черепно-мозговая.
— А кто третий?
— Их ребенок. Мальчик двенадцати лет.
— У него тоже?..
— Нет, мальчика задушили. Подушкой.
— Какие мотивы убийства?
— Пока не понятно. Из вещей ничего не пропало. Деньги и ценности на месте. Бизнесом Селиверстов не занимался, врагов у него не было.
— Может, это маньяк?
— Тоже не похоже. Следов насилия или издевательств нет. Он просто убил их. Маньяки действуют иначе. Более спонтанно, оставляют следы.
— А этот?
— Этот не оставил. Ни одного. Дверь вскрыта ключом или отмычкой. Отпечатков пальцев и других следов не обнаружено. Все ручки, полированные поверхности, орудие убийства тщательно протерты. Собака след не взяла… Такое впечатление, что действовал профессионал высокого уровня. Только непонятно, с какой целью профессионалу убивать простых людей…
Глава администрации слушал внимательно. И одновременно рассеянно. Потому что думал о своем. О вчерашнем звонке…
Неужели он?..
Неужели это тот псих, который звонил и предлагал свои услуги? И просил обратить внимание на милицейские сводки, посмотреть школьный альбом. Выпускную фотографию. На которой там, на месте убийства, черный фломастер обвел два портрета и нарисовал рядом череп и кости…
Не может быть! Ну не может…
Вот так запросто, ради доказательства своих возможностей убить трех человек, в том числе женщину и мальчика-подростка!
Это каким надо быть!..
Или он такой и есть? Готовый на все псих…
Нет, не псих. Псих бы наследил. А этот нет. И даже милицейской собаке никаких шансов не оставил. Наверное, он действительно профессионал. И когда звонил — не шутил. И чтобы подтвердить, что не шутил, представил три трупа.
Что, конечно, доказательство. Страшное, кровавое, выходящее за рамки, но… доказательство! Наглядное свидетельство уровня профессиональной подготовки и готовности убивать. Нормальная реклама. Буклет, написанный кровью. Что впечатляет. И доказывает серьезность фирмы…
А раз так… Когда вечером раздался звонок прямого телефона, Первый был к нему готов.
— Хочу выразить вам свои соболезнования по поводу безвременной кончины вашего друга детства и одноклассника. Вы уже, конечно, знаете?
— Знаю.
— Тогда я хочу вернуться к нашему недавнему разговору. Надеюсь, вы убедились в серьезности моего предложения?
— У меня есть некоторые сомнения…
— Я вас понимаю. Вы можете посчитать это случайностью. Там, на столе, должна быть фотография. И в ней выделены два портрета. Вы знаете, какие.
— Знаю.
— Я мог узнать о них только в одном случае. В том случае, если я там был. Я там был.
— Можно задать вопрос?
— Слушаю.
— Вы занимались подобной практикой раньше?
— Занимался. В других регионах.
В «других регионах» прозвучало многозначительно. И зловеще. Как будто это работа такая — ездить по стране, звонить первым руководителям и вручать им верительные грамоты в виде тел убитых одноклассников. Как коммивояжер. Торгующий смертью.
А может, действительно ездит?
— Если вам нужны еще доказательства?..
— Нет! — быстро ответил Глава администрации, вспомнив свою выпускную фотографию. — Я верю вам. И готов с вами сотрудничать.
— Тогда до встречи.
— Но как я смогу?..
— Я найду вас. Сам.
Контракт был подписан. Стороны проставили свои росписи. Не чернилами. Кровью ни в чем не повинных жертв. Сделка состоялась. Сделка Главы региональной администрации с дьяволом…
Он родился в рубашке. Потому что в отличие от многих других родился в «блатной» профессорской семье. Ожидавшая его жизнь была безоблачна и была расписана по годам. Как график движения поездов по железной дороге.
Он должен был с золотой медалью закончить школу, с красным дипломом престижный вуз, пойти работать в закрытое НИИ, стать мэнээсом, сдать на камэса по волейболу или классической борьбе, поступить в аспирантуру, защитить кандидатскую диссертацию, потом докторскую, получить квартиру с двадцатью дополнительными, положенными докторам метрами, запатентовать несколько изобретений, съездить в Штаты и Париж на научные конференции, получить Государственную премию, Звезду Героя Социалистического Труда и закончить жизнь членкором АН СССР и заведующим кафедрой в окружении любящих учеников и внуков.
Но он не стал членкором и Героем Соцтруда. Потому что времена изменились. Членкоры и Герои труда перестали быть государственной элитой и перестали быть кому-нибудь интересными. Оборонные НИИ закрылись или перепрофилировались на выпуск вакуумных, по технологиям космических челноков, кастрюль. Расположенные в черте города выживали тем, что сдавали под магазины производственные площади, выходящие окнами на улицу. Поступление в аспирантуру перестало быть престижным и зависело только от наличия баксов. Кандидатские корочки можно было купить в любом пешеходном переходе по цене втрое ниже, чем если поступать в аспирантуру. Докторам наук и даже академикам дополнительную жилплощадь давать перестали. И вообще перестали что-либо давать.