На миг мне показалось, что вода в стаканчике вспыхнула ярким светом, а бумажные светильники над столиками едва заметно мигнули. Но это мне показалось. Просто вода в стакане под его ладонями приобрела желтый оттенок, и в ней забурлили пузырьки.
Bull убрал руки — из стакана полезла на стол пена. Запахло пивом. Хорошим пивом, насколько я могу судить. Bull поднял стаканчик, в один миг выхлестал его и уставился в пространство пустым взглядом.
Я быстро села обратно. Даша тоже села.
— Как интересно, — начала я. — Может быть, вы нам расскажете немного о себе, господин Кутузов?
Кутузов молчал, мутно глядя перед собой.
Я снова взялась за палочки и слопала пару роллов. Не пропадать же. Но теперь я уже чувствовала, что интуиция меня не подвела — клиент попался интересный. А здесь главное — не торопить события.
Тем временем разговор не клеился. Хотя язык у Bull не заплетался и речь оставалась внятной, но было видно, что разум его потух чуть менее, чем полностью. «Теперь питание компьютера можно отключить», — говорил в таких случаях один знакомый сисадмин, прежде чем упасть под стол.
— У вас пиво кончилось. — Я кивнула на пустой стакан.
Bull послушно налил воды из графина и наложил на стакан свои лапы. На этот раз я не только смотрела с максимальным вниманием, но и включила видеокамеру смартфончика.
Впоследствии я регулярно пересматривала эту запись как свидетельство miracle до тех самых пор, пока не лишилась своего смартфончика при крайне досадных обстоятельствах.
Итак, Bull закрыл стакан руками и немного посидел так.
Я не сводила глаз со стакана и его ладоней и прекрасно видела, что делается внутри — ничего там не делалось. Могу поклясться, что его ладони не двигались, никакого «пивного кубика» и прочего концентрата он туда не бросал.
В этот раз никакой вспышки не последовало — похоже, мне это действительно показалось с непривычки.
Просто в стакане была вода, и вдруг появилось пиво.
— Будешь? — Bull протянул мне стакан.
Я покачала головой.
— Вкусное? — испуганным шепотом спросила Даша.
— Лучшее в мире. — Одним махом он вылакал стакан и хлопнул его на стол.
Трудно описать всю гамму чувств, которая меня переполнила в тот момент. Здесь были и восторг доступа к великому таинству, и трепет перед его поистине вселенским размахом, и сладкое томительное предчувствие неотвратимой работы — вполне привычной по сути, но небывало масштабной по объемам. Примерно так молдавские туристы осматривают развалины Колизея.
Я поглядела на Дашу и ощутила странный Stich жадности и ревности. Хоть мы были знакомы всего день, я испытывала к ней полное доверие. Но здесь пахло бизнесом очень высокого уровня, и Даша была в таком деле совсем ни к чему. Впрочем, теперь ее домой уже не отправишь, а значит, придется смириться с тем, что она будет в курсе.
— У меня больше нет вопросов по логистике, — сообщила я. — Насколько я могу судить, ваш интернет-бизнес будет настолько успешным, насколько вообще может быть успешным бизнес в этой стране и в этом интернете. То есть пока не заинтересует кого-то наверху.
Bull молчал, глядя в пространство. Лицо его тускнело еще больше, уголки губ печально вытягивались. Глаза становились пустыми, словно спирт смыл со зрачков все отпечатки мыслей, на долгие часы призвав хозяина в многомиллионную армию пьяных големов с одинаковыми голосами, позами, взглядами и поступками. Я изучала его с печальным любопытством. Человеческое существо, вырвавшее свой разум из небытия на какие-нибудь жалкие шестьдесят лет, двадцать из которых проводит в сонной отключке, всегда удивляло меня своим стремлением загнать свой разум обратно в небытие при каждом удобном случае, будь то праздник, поминки или просто выдался свободный часок. Если принять на вооружение гипотезу о том, что после смерти разум заблокированного на Земле абонента попадает к Богу, то в российском алкоголизме есть что-то божественное.
Но времени на лирику не оставалось: интуиция подсказывала, что чудо, с которым я вдруг столкнулась, требуется срочно форсировать.
Я попросила у официантки еще два стаканчика и графин воды, и она принесла все это с той же армейской скоростью, с какой все здесь было организовано. Я аккуратно налила в стакан воды, развернула салфетку и накрыла стакан как покрывалом. Посмотрим, как он сделает это через салфетку.
— И мне пива сделайте, — попросила я, подвигая стакан к нему.
Bull, не глядя, накрыл руками стакан с меланхоличностью таджика-строителя, выполняющего одну и ту же работу изо дня в день много лет.
Я сняла салфетку — клянусь, в стакане было самое настоящее пиво! Хотя пробовать было страшновато.
— Как тебе? — Я протянула стакан Даше.
Даша испытывала те же чувства. Она жалостливо взглянула на меня, но пиво попробовала. Брови ее удивленно поднялись.
— Вкусно! — сообщила она неожиданно капризным девичьим голоском.
— Дай-ка сюда. — Я отобрала у нее стаканчик.
Признаться, я всегда считала пиво напитком простолюдинов. Умение разбираться в его сортах было для меня чем-то сродни умению переставлять колеса авто или выбирать в питомнике правильные саженцы для дачи — пикантная черта, которая может эффектно подчеркнуть обаяние и широту взглядов князя, но при отсутствии княжеского титула служит безошибочным маркером быдла. Спортивные штаны, бутылка пива в грязной ладони с татуировкой на пальцах, мутные злобные глазки — вот герой нашего времени, ценитель пива и авторезины. Мне могут возразить на примере какой-нибудь Германии, что пиво — любимый напиток вполне успешного, образованного и культурного бюргера, а разбираться по-настоящему в его сортах — достаточно тонкая наука, недоступная отечественному гегемону в спортштанах. На что возражу: нет, просто нам издалека кажется, будто в германских пивнушках засела интеллигенция. Но это лишь потому, что быдло Германии одевается и ведет себя как наш средний класс. Точнее наоборот: наш средний и высший класс со времен Петра I выбрал себе объектом для подражания европейское быдло, что полностью объясняет смысл всех процессов в России от восстания декабристов до оптовой закупки «Майбахов» президентской администрацией. Впрочем, мы о пиве. Как клялся один мой сетевой знакомый, пишущий кандидатскую по Древнему Египту, именно ежедневная плошка пива являлась пять тысяч лет назад тем award, ради которого толпы диких homo стекались со всех пустынь в Египет и добровольно записывались на строительство пирамид. Короче говоря, я не разбираюсь в сортах пива. И никаких симпатий к этому компоту из перегноя не испытываю. Но пробовать мне его доводилось. Пиво, которое на моих глазах приготовил Bull, оказалось приятно хотя бы тем, что не имело такого яркого аромата зернового перегноя, каким фонтанирует любое другое пиво. И в этом смысле я готова признать, что оно действительно было лучшее в мире.
— Мне нравится, — честно сообщила я. — А разрешите нескромный вопрос?